– В общем, так, – процедила Елена, которую и тридцать лет назад мало у кого поворачивался язык назвать Леночкой. – Через пять минут. У машины. Или сама уеду…

Толкая тележку, супруга шла мимо выставки сотен пар унизительно дешевых и дрянных тапочек. Такая же дрянная, жирная, никому не нужная. Николай Владимирович еще чувствовал запах ее пота. Нет, не запах. Вонь. Несильная, но с таким едким, ехидным оттенком, проникающим в самую глубину ноздрей, в самый мозг…

Господи, гадость-то какая.

Крупного плотного мужчину передернуло, но он упорно продолжал смотреть вслед супруге. Переваливается, курица бройлерная. Тележка с верхом навалена, пальто, как одеяло бомжары, сверху валяется…

Николай Владимирович прошел мимо стенда с журналами – бабы пихались, выхватывая из-под рук друг друга аляповатые издания сплетен-телепрограмм. Из-за пяти рублей экономии удавятся. С обложки кокетливо улыбалась физиономия знаменитой телеведущей. И встает же у кого-то на эту кобылу облезлую?

Прямо перед носом заторможенная бабенка в рабочем жилете с бейджиком протянула оранжевую ленту, закрывая проход между стеллажами. Двое черноголовых рабочих начали распаковывать поддон с кошачьим кормом. Николай на миг зажмурился. Господи, да сколько же их понаехало?! Везде они, везде…

Ладно, обойдем. Николай Владимирович прошел мимо выставки ядовито пахнущих компьютерных столов. Вот и стеллажи с инструментами. Елена абсолютно не права – здесь сэкономить можно вполне прилично, особенно когда распродажа. Так, сверла нам нужны победитовые, но не чистый «пластилин». В прошлый раз на распродаже…

Николай Владимирович имел квартиру, две машины и хорошо оплачиваемую работу. Жену. Двух детей. Йоркширского терьера, любящего лизать спящего хозяина в лысину и гадить умилительно крошечными какашками. Всё это, включая какашки, требовало ежедневной заботы. Ну, возможно, женатый старший сын уже чуть облегчил жизнь. Но там скоро внуки заботы потребуют.

…Распродажа закончилась. На крюке-креплении болталось единственное сверло-«восьмерка» в подранной упаковке. Нет, Елена, сука жирная, была не права. Имело смысл сначала на второй этаж идти, а потом продукты хватать. Господи, и когда же этот кошмар кончится?! А ведь хотел еще новый чехол к планшету посмотреть…

Николай Владимирович имел уйму вещей. Ненужных. Имел семью. Ненужную. Имел повышенный холестерин и повышенное давление. Абсолютно ненужные.

…Грузный человек стоял, опираясь о полку со шлифовальными дисками неизвестного производителя, и пытался вспомнить, что ему нужно в этой жизни. Вокруг жужжал тысячами голосов огромный гипермаркет. Пронесся между стеллажами крысеныш лет шести, задел резиновым сапожком по ботинку. Николай Викторович машинально взял со стеллажа пару нитяных перчаток, с трудом нагнулся, начал затирать след на туфле…

– Родя, немедленно сюда! – катящий тележку отец резвого крысеныша торопился. Николай Викторович получил крепкий удар в бедро, да еще загруженная в тележку искусственная пальма довольно ощутимо кольнула жестким листом в макушку.

Николай разогнулся, потирая распаренную лысину. Вот же…

Девица, прижимающая к себе роскошный сдвоенный дамский журнал, усмехнулась в лицо потному пенсионеру. Проскользнула мимо, брезгливо, бочком, – клацали лакированные каблучки.

Нет, он не был пенсионером, этот массивный мужчина, вновь ухватившийся за угол стеллажа. Просто нездоровый и не очень счастливый человек в возрасте пятидесяти восьми лет, одетый в добротную, но довольно нелепую длинную кожаную куртку…

Николай Владимирович осознал, что все должно быть не так. Абсолютно всё…

Зачем так жить? Даже смешно. Как там говорилось – «бабы – сволочи, мужики – кретины, дети – идиоты»?

Нет, вспомнить не удавалось.