— Думаешь, эта женщина там будет? — спросил Леон.

— Свят-свят, — простонала Инесс.

— Разве она пропустит такое шоу? — заметил Бутч. — Уверен, непременно будет ошиваться поблизости.

— Господи, спаси и сохрани.

«Этой женщиной» была Талуя, городская сумасшедшая; она вошла в их жизнь несколько лет назад и умудрилась еще больше осложнить и без того скверную ситуацию. Через одного из активистов группы, требующей отмены смертной казни, она вышла на Реймонда, который в присущей ему манере ответил длинным письмом, где утверждал, что невиновен, что обращаются с ним просто ужасно, ну а дальше шла обычная чепуха о том, как он намерен построить карьеру писателя и музыканта. Он посылал ей стихи, любовные сонеты — словом, совсем вскружил голову дурочке. Они виделись в приемной для посетителей, и, глядя друг на друга через окошко, затянутое толстой металлической сеткой, умудрились влюбиться. Реймонд пропел несколько блюзовых мелодий, Талуя разрыдалась. Поговаривали даже о женитьбе, но планы эти пришлось отложить, поскольку тогдашнего мужа Талуи казнили в штате Джорджия. После недолгого траура она вновь приехала в Парчмен, где и состоялась странная церемония, прошедшая в разрез с законами штата, а также всеми религиозными доктринами. А потому брак признан не был. Это, впрочем, не помешало Реймонду продолжать пребывать в состоянии влюбленности, вдохновившей его, как он писал в очередном пространном послании, на новые литературные подвиги. В этом же письме он сообщил семье, что Талуя желает посетить округ Форд и познакомиться с новыми родственниками со стороны мужа.

И действительно, вскоре она приехала, но поскольку семья отказалась признать ее своей, тут же нанесла визит в редакцию «Округ Форд таймс», где поделилась своими путаными соображениями о смертной казни, предчувствиями касательно великого предназначения бедного Реймонда Грейни, а также уверенностью, что новооткрывшиеся обстоятельства дела и улики помогут снять с него обвинение в убийстве шерифа. Мало того, Талуя заявила, что носит во чреве ребенка Реймонда — результат нескольких проведенных совместно супружеских ночей. Согласно новым законам, приговоренным к смертной казни такое теперь разрешалось.

Откровения Талуи вместе со снимком занимали всю первую полосу, однако журналист проявил достаточно мудрости и, прежде чем отправить номер в печать, связался с тюремным начальством в Парчмене. Выяснилось, что никаких супружеских свиданий там не разрешалось, в особенности заключенным, приговоренным к смертной казни. К тому же официальных записей о том, что вышеупомянутые персоны состоят в законном браке, у администрации не было. Тем не менее несгибаемая Талуя, продолжая размахивать флагом Реймонда, даже решила отправить несколько его объемистых рукописей в Нью-Йорк, где ограниченные, тупые издатели их снова отвергли.

Со временем Талуя поутихла и отвязалась от семьи Грейни, но Инесс, Леон и Бутч продолжали жить в постоянном страхе, опасаясь, что на свет вскоре может появиться отпрыск Реймонда. Несмотря на все запретительные правила и законы, касающиеся интимных супружеских встреч в тюрьме, они слишком хорошо знали младшенького. Уж он-то всегда найдет способ.

Прошло два года, и Реймонд известил родных о том, что собирается разводиться с Талуей, а для этого ему требуется пятьсот долларов. Это вызвало очередной скандал с обвинениями в мошенничестве, безобразной руганью и упреками, и деньги были собраны только после угрозы Реймонда покончить жизнь самоубийством, причем угрожал он не впервые. Вскоре после того как ему были высланы чеки, пришло очередное письмо, где он сообщал радостную новость: они с Талуей помирились. Однако Реймонд не предложил вернуть деньги Инесс, Бутчу и Леону, хотя все трое придерживались мнения, что не мешало бы вернуть.