Ему вдруг представилось, что девочку положили на стол, вынули у неё из живота желудок и моют его сейчас в миске с водой. Так же, как мама моет посуду. Интересно, найдут они в желудке у девочки эти ядовитые таблетки или нет?

— Не бойся, Каос, никто не собирается вынимать у девочки желудок, — успокоила его мама. — Чтобы промыть желудок, в него через особую трубочку, которая называется зонд надо налить много-много воды, вода потом сама выльется из желудка, а с ней и все вредное, что в него попало.

И папа, и Каос даже вздрогнули от этой картины.

— Пойдем, подышим свежим воздухом, Каос, — позвал его папа. — А заодно проверим как там мои пассажиры. Скоро уже ехать.

Как хорошо было в саду! Папа с наслаждением вдыхал морозный воздух — он любил свежий воздух и всегда открывал окно у себя в кабине. А у Каоса было такое чувство, будто он впервые вышел на улицу после долгой болезни. Ему захотелось бегать, прыгать, кричать. Он тут же стал играть в «скорую помощь», которая, громко сигналя, везёт больного в больницу. Папа бросился догонять Каоса.

— Тише, тише! — остановил он его. — Не забывай, что здесь всё-таки больница. Кто-нибудь, может быть, сейчас спит, а у кого-нибудь болит голова. Больным нужен покой, здесь нельзя шуметь.

— Би, би! — шёпотом просигналил Каос, как будто его «скорая помощь» умчалась уже очень далеко.

Увидев папу, пассажиры со всех сторон потянулись к автобусу. Они шли, оглядываясь на здание. Один из норвежцев сказал папе:

— Иностранцам понравилась наша больница. Говорят, построена недавно, а так красиво. У них, мол, больницы устраивают в старых зданиях, и даже в замках.

— Нам пора ехать, — сказал папа. — Сбегай за мамой, Каос. Скажи, что мы уезжаем. Через минуту Каос привёл маму.

— Врач считает, что опасности уже нет, — сказала мама. — Теперь я со спокойной душой могу вернуться в аптеку. Сваве и Конраду, наверно, трудно пришлось без меня.

— Ничего. Через пять минут ты будешь на месте — Папа обнял маму за плечи. — Молодчина, ты сделала всё, что могла.

Каос вдруг обратил внимание, что мама даже осунулась, и понял — она боялась, что девочку не успеют спасти.

Пассажиры заняли свои места, среди них не было только женщины с девочкой, они остались в больнице.

Голубой автобус думал, что он и обратно помчится, как «скорая помощь», сигналя встречным машинам, но не тут-то было. Папа вёл автобус не спеша, чтобы пассажиры успели всё разглядеть за окном. Они как будто совершили две поездки по одному и тому же билету. Иностранцы называли эту поездку экскурсией, они любовались инеем на деревьях и пригорками, на которых деревья купались в лучах солнца, и одновременно восклицали: «Oh, wonderfull!» по-английски или «wunderbar!» по-немецки, а по-норвежски это означало: «Как красиво!» Мама сидела молча, держа Каоса за руку, ей нужна была сейчас дружеская поддержка. Это Каос понял.

Они вернулись в аптеку и там вместе рассказали Сваве и Конраду всё, что случилось в больнице.

— Сейчас папа развезёт пассажиров, поставит автобус на станции и вернётся за тобой, — сказала мама Каосу. — Пойдёшь с ним домой, он до вечера свободен.

— Не забудь свои коробочки, — напомнила ему Свава, а Конрад буркнул что-то похожее на «до свидания», он был очень занят — в аптеке на скамье сидело несколько человек.

Дома папа накормил Каоса, ведь Каос не успел поесть с мамой в аптеке, и предложил ему пойти погулять, пока он будет готовить обед.

За Газетным домом был небольшой двор и пригорок, на котором стоял другой дом.