– Шиш… что-то случилось? – обеспокоенно спросила я, поджав под себя ноги в коротких пижамных штанишках. – Ты… отвратительно выглядишь, знаешь?

Маг невесело усмехнулся, открыл глаза и уставился в потолок.

– Эй! – Я помахала у него перед носом пальцами, но молодой человек будто и не заметил этого. – Да что такое? Ты меня пугаешь! Где злорадный, беспринципный, вечно хмурый, злой и раздражающий Шиш? Куда ты его дел? И почему на диване сидит эта вареная креветка? Даже не вареная! Вареная бодрого позитивного оранжевого цвета, а ты весь зеленый, будто помирать собрался.

Я тараторила и следила за реакцией напарника, но он даже не шелохнулся, напугав меня этим еще больше.

– Шишик, – проныла я, – ну скажи какую-нибудь гадость, а? Верни мне веру в постоянство этого мира.

Наконец маг чуть усмехнулся и посмотрел на меня:

– Ладно, иди спать, я не буду мешать.

Моя челюсть упала куда-то на пол от такого неожиданного и несвойственного Шишу заявления.

– У тебя что-то случилось? – все еще надеясь на ответ, уточнила я, пытаясь заглянуть парню в глаза.

– Просто небольшие семейные дрязги, – отмахнулся маг. – Иди спать.

– Бабушка всегда повторяет, что лучше выговориться, – осторожно намекнула я, хотя подставлять уши под поток из чужого болота не хотелось.

«Не хочешь – заставим», – напомнила я себе, прекрасно осознавая, что злющий и язвящий партнер по занятиям для меня лучше, чем закопавшийся в собственные переживания.

Шиш не ответил, явно надеясь, что я устану и сама оставлю его в покое. Наивный!

Подождав еще немного, я сбегала в кладовку, отыскала там саморазогревающиеся чашки, снять которые с верхней полки у меня не доходили руки, распотрошила большую стеклянную банку с чаем, этикетка на котором обещала успокаивающий эффект, и собрала несколько видов маленьких пирожных на одной тарелке.

– Ну-с, больной, поведайте, о чем тоскуете, – всучив магу кружку с чаем и поставив поближе сладости, я села на ковер, помешивая сахар в своей порции горячего напитка.

– Липа, отстань, – вздохнул маг, но взялся за ложечку, повторяя мое медитативное движение.

Пусть кто угодно утверждает обратное, но есть что-то невероятно успокаивающее в самом процессе чаепития. Древние это подметили очень верно, а нам, потомкам, память об этом впечаталась в мозг не хуже, чем условные рефлексы. Совсем не важно, какая именно жидкость исходит вкусным паром над чашкой. Главное – момент, когда можно сидеть, согревая заледеневшие ладони о керамику и думать о чем-нибудь бессмысленном, но таком одновременно важном.

– Так что печалит, друг милый? – включая бабушкин любимый тон, мягко спросила я. – Давай, расскажи. Не носи за пазухой грусть и тоску. Открой душу, да выложи все.

Посмотрим, подумаем.

Дальше баба Верия еще добавляла что-нибудь про сердце, дорогу и успокоение тоски.

Вспомнив про ведьму, я улыбнулась и утащила с тарелки круглую вафельку с кремом.

– Да ничего особенного, – сдавшись, промямлил Шишень, – просто дядя все рассказал родителям, мать устроила истерику…

– Уф-ф-ф… – вздохнула я.

Сейчас по всем писанным и неписанным законам и правилам что-либо говорить не стоило, достаточно банальных одобрительных кивков, сочувственных вздохов и огорченного сопения. И не важно, приходится ли слушать девушку или парня, правила для всех одинаковы. Разница лишь в одном: девушке по итогу выплеска эмоций нельзя давать советы, если частью их не является решение всех проблем за нее. Рассказывая, как лучше всего справится с чем-то, вы рискуете из утешения сразу перейти в ссору, миновав другие остановки!

– Она тут же вспомнила, что не хотела отпускать меня в академию и что лишь усилиями Думрана и Доруса я здесь, – отхлебнув из чашки, Шиш сбросил ботинки и устроился на диване поудобнее, скрестив ноги.