Что соответствовало действительности, так это то, что первое поселение Лация основали на месте нынешней столицы, на холме, который потом нарекли Палатинским. Несколько сборных домиков окружили импровизированной стеной, в пещере поблизости устроили склад и убежище на всякий непредвиденный случай. Из жизненных форм на планете обнаружили только бактерии. Но, учитывая давление атмосферы, силу тяжести, среднегодовую температуру, наличие магнитного поля и огромного океана, планета казалась очень перспективной. Питаясь пищевыми таблетками, строили планы терраформирования и втихаря завидовали колонии Прима, которой достался мир с кислородной атмосферой, с роскошной флорой и безобидной фауной.

Но вряд ли кто-нибудь из гостей консула, поднимаясь по голубоватым мраморным ступеням дворцовой лестницы, вспоминал историю освоения планеты. Куда важнее было верить, что они – истинные римляне, и Город их ни в чем не уступает подлинному Риму на Старой Земле в период его давнего расцвета. Здесь тоже мрамор повсюду, медные решетки, колонны дорические и коринфские, позолота, подкрашенные киноварью фронтоны, золоченая черепица на крышах, кипарисы и пинии (земные саженцы отлично себя чувствовали на Лации).

В этот вечер представители всех патрицианских родов Лация съезжались во дворец на Палатине. На торжественное шествие по мраморным ступеням к сияющему золотом дворцу собирались поглядеть тысячи зевак. Любопытные приезжали даже с других планет-колоний, и за сутки, а то и двое, занимали места на боковых лестницах. Устроители празднеств специально раскатывали здесь ковровые дорожки с воздушной подкладкой, чтобы зеваки могли с удобствами дожидаться начала шествия.

Апрельский день выдался на редкость жарким, так что наверняка вечером дамы появятся без накидок и шалей, в открытых вечерних платьях, а мужчины наденут легкие мундиры, в тогах прибудут лишь старики, потому как вслед за пиршеством во дворце начнутся танцы. Когда стемнеет, начнется традиционный салют, будут палить с кораблей на Тибре, эскадра во главе с белоснежным красавцем-крейсером уже встала на рейде напротив Палатина. Так что лучше всего смотреть на фейерверки со ступеней дворцовой лестницы.

Пока гости еще не появились, зеваки занимались тем, что обсуждали предстоящее празднество.

– Я хочу поглядеть на Валерию. Она душка! Слышала ее речь в сенате насчет привилегий? «Лаций требует перемен!» Один из консулов должен быть плебеем! Вот это да! Пора! – рассуждала сидящая у самой балюстрады девушка в светлых шортах и красном топике. – Орк! Бывает же, что так человеку везет: брат уступил ей место в сенате, сама красавица, муж обалденный. Эх, Белка, почему мы с тобой такие непрушные!

– Мне везет, – ответила Белка, девушка лет двадцати трех, прозванная так за свои волосы – у основания пепельные, а по концам рыжие. – Надо просто самой ковать свою судьбу. Как Валерия. Ее хотели выдать за этого урода Фабия. А она устроила тому ссылку на Петру и выскочила за красавца Друза. Вот и бери с нее пример, Аглая. Действуй как она.

– Ты бы так смогла?

– Я – нет. Потому сижу здесь за загородкой и глазею на патрициев, а не наоборот.

– Орк! Было бы забавно, если бы они глазели на нас! – нарочито громко расхохоталась Аглая.

– Смотрите! Смотрите! Приехало первое авто! – закричал рядом с ними парнишка в широкополой соломенной шляпе.

В этот вечер (опять же по традиции) приглашенные во дворец прибывали в наземных авто, оставляя флайеры на стоянке у подножия холма.

Первым из машины вышел мужчина лет сорока с суровым загорелым лицом, не слишком высокий, но крепко сбитый, в белом мундире с двумя пурпурными полосами по борту.