Вдруг я услышал чьи-то шаги по трапу и, взглянув наверх, увидел широкую штанину. Адмиралтейский Боб, коренастый старый моряк, осторожно спустился в кубрик, сразу же направился к шкафу и стал ощупью искать чего-нибудь поесть.

Подкрепившись, он начал набивать трубку. Матросу в море трудно найти более уютное местечко для курения, чем кубрик «Джулии» в полночь. Для полноты блаженства нужно погрузиться в дремотные мечты, знакомые только завзятым курильщикам табака. Вся атмосфера кубрика, наполненного храпом спящих, навевала сонливость. Не удивительно, что через некоторое время голова Боба склонилась на грудь; вскоре шапка с него свалилась, погасшая трубка выпала изо рта, и вот он уже спал спокойным сном младенца, растянувшись на сундуке.

Внезапно на палубе послышалась команда, за которой последовал топот ног и звуки выбираемых снастей. Там брасопили реи и сразу же хватились спящего; над люком начали шепотом совещаться.

Какая-то тень скользнула по кубрику и бесшумно приблизилась к ничего не подозревавшему Бобу. Это был один из вахтенных, державший в руках конец троса, который уходил куда-то вверх через люк. Помедлив мгновение, матрос осторожно приложил руку к груди своей жертвы, чтобы убедиться, крепко ли она спит; затем, привязав трос к ее лодыжке, возвратился на палубу.

Едва он повернулся спиной, как с висевшей напротив койки быстро взметнулась длинная фигура, и доктор Долговязый Дух, осторожно спрыгнув, отвязал конец от лодыжки Боба и с молниеносной быстротой прикрепил его к большому тяжелому сундуку, принадлежавшему тому самому матросу, что сейчас исчез.

Только он успел это сделать, как пошла потеха! С грохотом подпрыгнув, громоздкий ящик сорвался с места и, ударяясь обо все встречные предметы, понесся к люку. Там он застрял; думая, что Боб, не уступавший по мощи шпилю, уцепился за балку и старается перерезать трос, шутники на палубе принялись тянуть изо всех сил. Вдруг сундук взмыл в воздух и, ударившись о мачту, открылся, обрушив на головы честной компании безжалостный град вещей, перечислять которые было бы слишком долго.

Конечно, от шума проснулась вся команда, и когда мы поспешно выскочили на палубу, владелец сундука с ужасом смотрел на свои разлетевшиеся во все стороны пожитки и дрожащей рукой ощупывал шишку, которая вскочила у него на голове.

Глава 12

Смерть и похороны двух членов экипажа

Веселье, царившее порой среди нас, могло показаться странным и неприличным, если вспомнить о состоянии некоторых из наших больных. Так по крайней мере считал я, но не другие.

Примерно в это время произошло, однако, событие, убравшее у нас с глаз долой самых тяжких страдальцев, так что в дальнейшем поведение команды уже не так оскорбляло мои чувства.

Мы находились в море дней двадцать, когда двое больных, которым становилось все хуже, умерли ночью в течение какого-нибудь часа.

Один из них занимал соседнюю койку справа от меня и последние несколько дней с нее не поднимался. Все это время он часто бредил, садясь и озираясь вокруг, а подчас дико размахивая руками.

В ночь его смерти я сразу же после начала ночной вахты улегся спать, но проснулся от какого-то смутного кошмара и почувствовал на себе что-то холодное. Это была рука больного. Вечером он несколько раз клал ее на мою койку, и я ее осторожно убирал. Но теперь я вскочил и сбросил с себя его руку, она безжизненно упала, и мне стало ясно, что мой сосед умер.

Я разбудил товарищей. Труп сразу же завернули в обрывки одеял, на которых он лежал, и вынесли на палубу. Затем позвали старшего помощника, и начались приготовления к немедленным похоронам. Покойника положили на фор-люк и зашили в парусиновую койку, поместив в ногах вместо ядра чугунную баластину. После этого тело перенесли на шкафут и подняли на доску, положенную поперек фальшборта. Два человека поддерживали ее конец. Затем, торжественности ради, судно остановили, обстенив грот-марсель.