— Я тот паренек, который может ответить на ваши вопросы. Спросите-ка меня о чем-нибудь, консулишка.

Но «консулишка» в данный момент больше вопросов не имел.

Обеспокоенный появлением на сцене ножа Салема и поразительным результатом полученного Затычкой удара, он юркнул в каюту и некоторое время не показывался.

Впрочем, после того как помощник капитана заверил, что все успокоилось, Уилсон выглянул, если и не испуганный, то весьма взволнованный, но, очевидно, решившийся проявить всю необходимую в таком деле свирепость. Он угрожающим голосом призвал матросов к порядку и повторил вопрос, достаточно ли еды на судне. Теперь заговорили разом все, и на него обрушился настоящий ураган криков, пересыпанных градом ругани.

— Это еще что такое? Вы что это, а? — воскликнул консул, воспользовавшись первой секундой затишья. — Кто разрешил вам говорить всем вместе? Эй, вы, там с ножом, смотрите не выколите кому-нибудь глаз, слышите, сэр? Вы, кажется, хотели многое сказать — пожалуйста, отвечайте: кто вы такой, где вы нанялись на судно?

— Я всего лишь ничтожный береговой трепач, — ответил Салем, с пиратским видом выступая вперед и уставившись на Уилсона. — И если вам желательно знать, я нанялся на судно на Островах месяца четыре назад.

— Всего четыре месяца назад? И вы решаетесь говорить за тех, кто проделал на судне все плавание, — и консул изо всех сил попытался изобразить негодование, но это ему не удалось. — Я больше ничего не желаю слышать от вас, сэр. Где этот почтенный седовласый человек, купор? Он один будет отвечать на мои вопросы.

— Никаких почтенных седовласых людей на борту нет, — возразил Салем, — мы все шайка мятежников и пиратов!

Все это время старший помощник хранил молчание. Уилсон, совершенно растерявшись и не зная, что предпринять, взял его под руку и отвел на другую сторону палубы. После короткого совещания он вернулся к люку и резко обратился к матросам, словно ничего не произошло.

— По причинам, всем вам, ребята, известным, это судно перешло в мое ведение. Так как капитан Гай пока что остается на берегу, до его выздоровления командиром у вас будет старший помощник мистер Джермин. Я не вижу никаких оснований, почему бы судну не возобновить немедленно свое плавание, тем более что я намерен прислать вам еще двух гарпунщиков и достаточно здоровых матросов, чтобы вы могли управиться с тремя вельботами. Что до больных, то ни вас, ни меня они не касаются; о них позаботится доктор Джонсон. Но об этом я уже говорил. Как только все будет налажено — через день или, самое большее, два — вы выйдете в море для трехмесячного плавания, а затем вернетесь сюда за своим капитаном. Будем надеяться, что я услышу о вас хорошие отзывы, когда вы снова пристанете к здешним берегам. Пока что вы по-прежнему должны держаться в море, не входя в гавань. Как только смогу, я пришлю вам свежую провизию. Вот все, больше разговаривать не о чем; расходитесь по своим местам.

И, не добавив ни слова, Уилсон повернулся, собираясь спуститься в каюту. Но едва он умолк, как разъяренные матросы окружили его со всех сторон, бешено жестикулируя и требуя, чтобы он их выслушал. Все наперебой доказывали незаконность того, что он предполагал сделать, настаивали на необходимости ввести «Джулию» в гавань и под конец без обиняков дали понять, что в море на ней они не выйдут.

Среди всех этих мятежных криков встревоженный консул стоял, вцепившись в поручни трапа.