* * *

Боль и холод. Холод и боль. Непонятно, что сильнее. Тупо и монотонно ноет висок, не позволяя додумать ни одну мысль до конца. Потом приходит холод. Он должен действовать как обезболивающее, и на время это помогает. Но постепенно тело привыкает, и тогда боль возвращается с удвоенной силой.

Это легко исправить: поможет обычная таблетка. Но именно она почему то недоступна. Да и запить нечем, воды под рукой нет. Простая житейская проблема кажется непреодолимой и приводит в отчаяние.

Иногда от головной боли помогает сон, но явно не сейчас. Глаза закрываются, усталость наваливается так, что трудно пошевелиться, и вроде бы забытье близко, стоит только остановить бесконечный поток навязчивых мыслей. Но это сложнее: они цепляются одна за другую, и их медленное течение почти незаметно. Главное коварство – они создают иллюзию отдыха, на самом деле еще больше лишая сил. Физически ощущаешь, как истекает отведенное на сон время, но ничего не можешь поделать.

Безнадежные попытки провалиться в беспамятство выматывают так, что становится страшно: вдруг уже не получится? Есть же заболевание, при котором человек не может спать. Какое оно – постоянное бодрствование: один день сменяется следующим, а мозг не отключается ни на минуту? Испытываешь противоречивые желания – и проверить это, и никогда не узнать.

Хочется потерять сознание, и кажется, момент уже близок. Но допускать этого нельзя, иначе случится беда…

Глава 2

День

На семейный обед собралось не так много народу. Во главе стола восседал именинник – крепкий старикан лет восьмидесяти. Этот взглянул на нее равнодушно и едва ли вообще понял, кого привел с собой младший внук. Он был слишком занят собственной персоной, явно наслаждаясь общим почитанием. Все бы так реагировали – можно было бы отмолчаться и затеряться на фоне. Впрочем, если изначально планировались смотрины, это вряд ли прокатило бы.

Елисей перекинулся с аксакалом парой дежурных фраз, почему то называя дедушку на «вы», и больше к нему не обращался. Воистину в каждой избушке свои погремушки.

Его мать сняла фартук, распустила стянутые в хвостик волосы и вышла к столу в красивом длинном платье, на фоне которого Василиса почувствовала себя замарашкой. Не придумав ничего лучше, она надела брюки и блузку с асимметричным воротом, надеясь, что он отвлечет взгляды от шеи.

К счастью, другие гости подошли к выбору нарядов менее формально. Отец Елисея – единственный из всех, кого она видела раньше, – похоже, явился с деловой встречи, несмотря на выходной. Он снял пиджак и остался в рубашке с жилеткой. Его родной брат, еще один сын именинника, был в джинсах и свитшоте. Присутствовали также две его дочки, двоюродные сестры Елисея, обе с мужьями и детьми – это их вещами была завалена прихожая.

Звали их по простому и почти одинаково – Арина и Марина, семейной традиции давать детям чудные имена не просматривалось. Хотя они же родные племянницы отца Елисея, а не матери. Из Царевичей здесь только он сам – так получилось, что парень носил фамилию и отчество от первого мужа матери и не хотел ничего менять.

Обед начался мирно. Солировал отец Елисея, Валерий Сергеевич. Он произносил речи в честь своего славного папы, военного, отдавшего много лет службе родине. Тестя – или кем он им приходится? – активно поддерживали мужья сестер и их отец. Мужчины успешно справлялись с застольной беседой, ведя ее за всех, и Василиса слегка расслабилась.

Хорошо, что на нее не обращает внимания не только дед, но и остальные. Салаты и закуски съедены, уже перешли к горячему, а там и до чая недалеко, после которого вполне прилично откланяться. Вряд ли Елисей будет против – она не заметила, чтобы он получал от общения с домочадцами большое удовольствие. А если она пообещает ему вечером что нибудь особенное…

– Василис, помоги, пожалуйста, – позвала ее Арина.