Я опускаюсь рядом с ним на диван, пластик шуршит под моей задницей в боксерах. Он закидывает мне на плечо свою мускулистую руку, а после задевает губами висок.

— Я твоя семья, бэби. — Он забирает у меня телефон, касается пальцем экрана. — И эти сумасшедшие маньяки тоже станут твоей семьей, если ты им позволишь. В смысле, временами, конечно, они будут доводить тебя до белого каления, но поверь, оно того стоит.

Я верю ему.

— Я очень хочу познакомиться с ними, — говорю тихо.

Его рот движется по моей челюсти, прежде чем накрыть мои губы.

— Они полюбят тебя. — Он целует меня. Сладко и медленно. — Я же люблю.

Подушечкой большого пальца я провожу по его нижней губе.

— Я любил тебя каждое лето с тринадцати лет. А сейчас люблю еще больше.

Когда наши губы оказываются в миллиметре от того, чтобы встретиться, он произносит:

— Мне нужно узнать кое-что, и ты должен пообещать быть со мной честным.

— Я всегда с тобой честен, — протестую я.

— Хорошо. Ловлю на слове. — В его чудесных карих глазах появляется блеск. — Ты нарочно слил мне штрафные?

Я отлично знаю, какие штрафные он имеет в виду. Мои губы дрожат, и я крепко сжимаю их, пряча усмешку.

— Ну?

Я пожимаю плечами.

— Весли… — В его голосе появляется предостерегающая нотка. — Расскажи, что случилось во время тех штрафных.

— Ну… — Я мнусь. — Я правда не знаю. Я дико боялся выигрывать, потому что знал, что тогда мне придется дать тебе сорваться с крючка. И дико боялся проигрывать, потому что отчаянно хотел прикоснуться к тебе, но мне было страшно, что ты об этом узнаешь.

На его лице столько сочувствия, но оно мне больше не нужно. Все в прошлом. Я целую его в кончик носа.

— В общем, последние два удара я почти и не помню. Я был такой — рули теперь ты, Иисус!

Джейми смеется надо мной. А потом целует меня. А я за шею притягиваю его к себе. Теплая кожа скользит по моей, и я понимаю: я дома.

Потому что дом — это он.

Эпилог

Вес

День благодарения

— Райан Теодор Весли! А ну немедленно положи этот нож!

Я застываю, как ледяная скульптура, пока мама Джейми на всех парах несется ко мне — одна рука на бедре, вторая указывает на мой кухонный нож.

— Кто учил тебя вот так резать лук? — вопрошает она.

Я опускаю глаза на разделочную доску. Насколько можно судить, я не совершил никаких основных преступлений, связанных с луком.

— Ну… — Я встречаю взгляд Синди Каннинг. — Это типа вопрос с подвохом. По сути, специально никто меня не учил. У родителей была повариха, которая приходила четыре раза в неделю, чтобы приготовить еду… погодите-ка, извините, но вы что, назвали меня Райаном Теодором?

Она отмахивается, как от чего-то несущественного.

— Я не знаю, какое у тебя среднее имя, вот и пришлось придумать. Потому что, лапочка, за то, как ты обращаешься с бедными луковицами, тебя правда нужно было как-нибудь обозвать.

Я не могу остановить смех, вылетающий у меня изо рта. У Джейми отпадная мама. С нею на кухне я ощущаю себя много свободней, чем ожидал.

Мы с Джейми приехали в Калифорнию еще два дня назад, но поскольку в первый день у меня была игра, Джейми уехал к родителям, а я остался со своими одноклубниками в отеле. После того, как мы сделали «Сан-Хосе», я сходил на традиционную послеигровую пресс-конференцию и следующим утром выехал в Сан-Рафел к Джейми и его родственникам.