— Будьте готовы к плохим новостям.

Задав еще несколько вопросов и уточнив детали, Фом повесил трубку.

— Местный полицейский участок сообщает, что женщина средних лет была сбита автомобилем на Площади этим вечером, около половины седьмого; ее паспорт был в ее сумке… Боюсь, нет никаких сомнений, что это ваша подруга.

— В какой она больнице? — спросил Кросс.

— Она в полицейском морге.

— Вы имеете в виду… она ​​мертва?

— Да.

— Я отправлюсь туда прямо сейчас. Ждите здесь.

Фом почувствовал облегчение в силу того, что ему не пришлось разделить с Кроссом тяжкое испытание опознания. Он смешал себе еще виски и стал ходить по комнате. Наконец он понял, что продолжает закуривать все новые и новые сигареты, но делает лишь пару затяжек. Вспомнив, что Кросс делал то же самое, ожидая результатов погрома, устроенного в квартире Гойи, Фом отчасти осознал то состояние тревожного ожидания, в котором пребывал его клиент. «Несомненно, он прошел через это», — размышлял он.

Тут Фом услышал, как хлопнула наружная дверь, оповещая о возвращении Кросса. Когда тот вошел в комнату, он направился прямо к столу, плеснул бренди в стакан и залпом его выпил. Потом он рухнул на стул, будто у него порвались все мышцы.

— Это Нелл, — сказал он, закрывая лицо руками. Неожиданно, к удивлению Фома, сквозь его пальцы потекли слезы, а его плечи стали сотрясаться от рыданий.

— Я никогда не думал, что смогу почувствовать что-то подобное, — выговорил он. — Я бывалый человек… Но это происшествие с Нелл сломило меня… Бедняжка, ее лицо… Все в крови, машина переехала ее.

Фом попытался успокоить его, задав прозаический, существенный вопрос:

— У аварии были свидетели?

— Нет.

— Полиция восстановила ход событий?

— Да, на дороге были следы. Их нельзя было пропустить. Эта сволочь так и не остановилась. Это было убийство. Подлое, преднамеренное убийство.

Фом не обратил особого внимания на это обвинение. Кросс пил в течение всего вечера, был доведен до состояния на грани истерики, и его восприятие было искажено.

— Можете идти, Фом, — приказал его клиент. — Принесите мне бренди. Я пьян… но мне нужно напиться еще больше. Я должен забыть ее лицо.

Убежденный в том, что он больше ничем не может помочь, Фом был только рад вернуться в свой дом в Хайгейте. Войдя в гостиную, он ощутил необыкновенную признательность за его старомодный комфорт. В камине потрескивал огонь, на коврике храпела собака, и тут были его родители, здравомыслящие и бодрые. За окном висела гирлянда из лавра, а внутри были плотные травянисто-зеленые шторы, исключающие возникновение сквозняка. Миссис Фом, которая любила теплую обстановку, всегда виновато говорила о них, как о своем «преступлении против гигиены».

Когда Алан рассказал им историю о несчастье с Нелл, она была обеспокоена главным образом тем, что ее любимый сын почти не ужинал.

— Упокой господь ее душу, — поспешно произнесла она. — Что ты ел на обед, Алан?

После того, как миссис Фом вытащила из него полное меню, она, казалось, с возмущением восприняла это как вызов своему собственному домашнему хозяйству.

— Ничего такого, чего я сама не могла бы тебе подать, — фыркнула она. — Слава богу, кухарка спит, так что я могу совершить набег на кладовую и найти там для тебя какую-нибудь настоящую еду.

После того, как она ушла, ее муж проявил свой обычный интерес к делу своего сына. Его проницательные глаза сузились до серых щелочек на красном лице, когда он озвучил следующую мысль:

— Я ценю то, что ты можешь рассказать только мне фрагменты, Алан.