– Бей по духам, Миха, не дай поднять гранатомет! Иначе нам хана!

Артюшин ударил из автомата. У Шохина закончились патроны в ленте, и он быстро сменил ее. Неизвестно, сколько продолжалась бы эта дуэль, – оставшиеся в живых боевики укрылись за кучами строительного мусора, – но сверху вниз полетел какой-то предмет, и между позиций чеченцев прогремел взрыв; осколки чуть было не задели Артюшина. Кто-то из своих бросил в бандитов гранату Ф-1, один из осколков которой обжег щеку Анатолию. Тот схватился за лицо, откатившись от окна. Сквозь пальцы проступила кровь. Артюшин мотнул головой – от разрыва заложило уши, – крикнул:

– Толик, ты чего? Ранен?

– Да не ори ты, царапина, – пробурчал Шохин.

Но слегка контуженный, Артюшин не услышал ответ друга:

– Чего? Не слышу?

Закричал и Шохин:

– Уши промой да зенки раскрой. Царапнуло меня осколком, понял?

– А! Понял! Давай перевяжу!

– Обойдусь! Ты в окно смотри, держи оборону.

– Понял!

Артюшин осторожно выглянул из окна. И его вдруг накрыла тишина, лишь где-то восточнее и севернее что-то ухало. То ли артиллерия стреляла, то ли взрывались снаряды. Но далеко. Он обернулся к Шохину:

– Толик! На улице, в натуре, тихо или я ни хрена после разрыва гранаты не слышу?

– Тебя что, контузило?

– Наверное! В уши словно свинца залили. И башка заболела. Боль по вискам бьет.

– Тихо на улице. Рядом с нами тихо. Но ты все равно гляди в окно. Духи могут и без стрельбы, ползком подвалить.

– Я смотрю. Никого. Воронка метрах в двадцати; дальше штук пять, нет, шесть трупов. О, блин, один шевельнулся. На бок перевернулся. Видно, тоже раненый… Вот же сука!

– Чего там?

– Ранен, а к «Мухе» тянется! Никак по нам, козел, решил долбануть.

– Вали его!

– Угу! Сейчас! Это мы легко.

Артюшин выстрелил, боевик уткнулся разбитой головой в грязь.

– Есть, падла! Хрен тебе, а не «Муха»!.. Больше вроде никого.

Шохин, наспех обработав неглубокую рану, крикнул:

– Держи сектор!

– Держу.

От подвальной двери неожиданно раздался голос командира отделения сержанта Беденко:

– Все пока, братва! Отвалили духи.

– А ты откуда взялся? – крикнул сержанту Шохин. – И подошел неслышно, как кошак…

– Лихолетов к вам послал!

Артюшин обернулся и очень громко воскликнул:

– О, Беда! Ты че приперся?

– Ты чего орешь?

– Да слышит он хреново после разрыва гранаты, – объяснил Шохин. – Кстати, ты не в курсе, что за чудило ее нам чуть ли не под окно бросил?

Сержант шмыгнул носом:

– Да если бы не граната, духи вас из «Мухи» сожгли бы.

– Так… Ты, что ли, сподобился?!

– Ну, я… С третьего этажа. Видел, как вы приземлили пятерых казбеков, а двое укрылись. Ваши пули не доставали их. А бородач один «Муху» готовил. Ну, я и бросил гранату, как раз между ними. А то что близко к зданию, уж тут не моя вина, вы сами подпустили абреков.

– И что, обязательно было «эфку» бросать? У тебя РГД не было?

– РГД были, времени не было. Вот и бросил то, что с пояса, не глядя снял. Медлить нельзя было. Так что не наезжай, а готовься водкой поить, как вернемся. Вместе с Артюшиным. Я же вам жизни спас.

– Ага! Спас! Чудом не завалил, бесяра…

– Ты как с сержантом разговариваешь?!

– Да шел бы ты, Паша! Лычками в Рязани козырять будешь.