|
Гидеон увидел, что рубашка у него впереди вся грязная. Почти у самого уха чей-то голос произнес: – Митч! Он услышал стук падения на бетон какого-то предмета, и в первую секунду подумал, что это его лопата. «Я отстану! Скорее!» – подумал он. Потом он почувствовал запах «шанеля». Набросив свитер поверх своего халата цвета серебра, который, к сожалению, не совсем скрывал ее живот и раздавшиеся бедра, приобретенные за годы гурманского отношения к еде, рядом стояла его жена, Эстелл Гидеон. Ее темно-коричневые глаза были слегка припухшими после сна, лицо было покрыто бело-зелеными слоями специальных кремов, поставляемых самой Элизабет Арден на Родео-драйв. Гидеон моргнул, посмотрел себе под ноги. На полу террасы лежали осколки разбившегося хрустального стакана. «Гм, – тихо сказал Гидеон. – Кажется, я его уронил». – Что ты здесь делаешь, дорогой? – спросила его жена. – Так холодно! – Я… – Он замолчал. «Что же я тут делаю?» – Я работал, – вспомнил он, – у себя в кабинете. – Он потер глаза, посмотрел туда, где тьма скрывала взобравшийся на вершину холма замок Кронстина. По позвоночнику пробежала холодная дрожь и он быстро отвел взгляд в сторону. – Я просто вышел подышать свежим воздухом. Ты не можешь заснуть? – Я спала, но проснулась, – сказала она, зевнув. – Когда ты думаешь ложиться? – Еще несколько минут. Я проверял кое-какие счета. Этот кровопивец Вонг опять сидит на моей шее. – Он посмотрел на мерцающие ночные огни города и подумал: «Там кто-то умирает как раз сейчас. И вот что я сделаю… Я обслужу вас по специальной таксе… За тенистый участок на кладбище, за дубовый гроб с шелковой обивкой в стиле» Конкистадор «..». Он почувствовал запах воска, слабый, сладкий и одновременно кисловатый. Он посмотрел на руку, которая только что сжимала рукоять лопаты. – Как ты здесь насорил, – сказала жена, неодобрительно цокая языком. – Сколько стаканов ты выпил? – Что? А, всего один, не больше. Осторожней, дорогая, смотри под ноги. Нет, оставь, пускай этим займется Натали утром. Ей все равно нечего делать, кроме как вытряхивать пепельницы и смотреть оперы по телевизору. Эстелл молча смотрела на него несколько секунд: – Ты странно выглядишь, Митч. У тебя все в порядке? – Странно. В каком смысле? – Обеспокоенный, встревоженный… не знаю. Если вдруг плохо будет с делами, ты же мне скажешь, правда? – Конечно, скажу… «Черта лысого я скажу, – подумал при этом Гидеон. – В последний раз, когда я пытался рассказать тебе о положении дел, ты заснула и только продолжала для вида кивать головой». Казалось, теперь никакие проблемы Гидеона больше не интересуют, за исключением Карен, его двадцатилетней любовницы, которая жила на Маринадель Рей. С ней он снова чувствовал себя молодым, хотя многие ночи они проводили только разговаривая, вместо того, чтобы заниматься любовью. У Эстелл тоже любовники. Митчел всегда мог определить, когда у нее вспыхивало новое увлечение, потому что тогда она снова принималась усердно посещать занятия в клубе здоровья Беверли-Хиллз. Как правило, это были здоровенные молодые парни с загаром. Теннисисты, телохранители, пляжные завсегдатаи. Он ничего не имел против, потому что знал Эстелл достаточно хорошо. Она была умна, чтобы не допустить не одного из них слишком близко к своему кошельку. Это было нечто вроде твердого соглашения. У него свои, у нее – свои. Но по-своему они друг друга любили, пусть и не физически. Они были хорошими друзьями. И развод бы обошелся Митчелу дорого – ведь он построил свое дело на те средства, что получил от отца Эстелл еще тогда, в Нью-Йорке. – Здесь так холодно, – сказала Эстелл, – пойдем спать. |
