|
Кто-то видел кого-то, похожего на Вебба, и этот кто-то гулял по Голливудскому Мемориалу. Ничего нового. На прошлой неделе привратник думал, что видит его… приведение на кладбище, после полуночи… – Естественно, – сказала Гейл, – какой уважающий себя призрак появится раньше этого колдовского срока? – Верно. Ну, вот, Трейс подпрыгивает и наказывает мне подготовить снимки к воскресному выпуску. Будь я проклят, если знаю, о чем там пойдет речь. Я только нажимаю на затвор камеры, вот и все. – Ну? – Что? – Что с призраком? Что произошло после того, как его увидел сторож на кладбище? Джек пожал плечами: – Наверное, он сделал то же, что делают все приведения. Растворился в воздухе, распался на тысячу мерцающих частиц или, ха-ха, повернулся в сторону сторожа, сверкая глазами в свете фонарика. Ты ведь не веришь в подобные истории, не так ли? – Нет, совершенно. Не могли бы мы переменить тему? Пожалуйста! Он улыбнулся и лизнул ее руку, послав по коже приятное возбуждение в виде пупырышков. – С удовольствием, мисс Кларк… Он чуть приподнял простыню и начал покусывать сосок правой груди Гейл. Сосок быстро отвердел, и Гейл задышала быстрее. – Это получше, чем мочка уха, – удалось проговорить Джеку. Вдруг из-за закрытой двери спальни донесся звук лихорадочно царапающих дерево когтей. Джек поднял голову с груди Гейл и несколько секунд смотрел на дверь. Потом громко сказал: – Прекрати, Конан! Но когти продолжали царапать дверь в сопровождении периодического грустного подвывания. – Он ревнует, – сказала Гейл. – Хочет войти к нам. – Нет, он уже пару дней ведет себя, как ненормальный. Джек встал с постели, взял с кресла свой халат и накинул его на плечи. – Он царапается во входную дверь, – сказал он Гейл. – Возможно, у него тоже подружка. Я на минутку. Он пересек комнату, открыл дверь, прошел короткий коридор, украшенный некоторыми из его фотографий, вставленных в рамки. В маленькой гостиной, где стояла коричневая софа и несколько плетеных кресел, Джек обнаружил своего трехлетнего боксера Конана, до щепок расцарапавшего входную дверь. Пес был довольно крупный – поднявшись на задние лапы, он мог бы положить передние на грудь хозяину. Сейчас казалось, что он намерен прорыть сквозь дерево нору. Во все стороны летели щепки. – Эй! – Джек хлопнул Конана по огузку. – Прекрати! Собака даже не повернула головы. Она продолжала отчаянно царапать дверь. – Проклятье! В чем дело, что с тобой стряслось? – Он протянул руку, чтобы оттащить собаку от двери, и в этот миг она повернула к нему голову, тихо, угрожающе заворчав, и показала клыки. Джек замер, сердце его громко застучало. Конан всегда был послушной собакой. Теперь Джек смотрел на мощные клыки и чувствовал, как ворочается в желудке холодный страх. Глаза собаки немигающе, с вызовом, смотрели в глаза человека. – Это же я, – тихо сказал Джек. – Конан, малыш, я тебя не трону. Собака вновь отвернулась, погрузив в дерево когти. Дверь напоминала израненное поле битвы. Джек быстро отпер дверь. Услышав щелчок, Конан, тяжело дыша, отступил в сторону. Когда дверь открылась, собака бесшумно выскочила наружу бросилась через двор к Легсингтон-авеню. Джек смотрел вслед Конану, не в силах поверить, что любимец Конан был способен зарычать на него. Зубчатые листья пальм снаружи тихо покачивались на ветру, как ленивые веера. У основания деревьев были установлены разноцветные лампы, и в свете зеленой лампы Джек увидел бегущего Конана, делавшего мощные прыжки. Потом собака исчезла из виду. Из темноты коридора вышла Гейл, уже одетая в тесные джинсы и клетчатую блузку. – Джек, что случилось? – Честное слово, не знаю… Конан просто… вышел из-под контроля. |
