Хелен еще раз оглядела беспорядок и виновато поморщилась.

— Я попросила Анну подобрать мне комнату для студии. Она не знала, что я собираюсь здесь спать.

— Конечно, не знала, — протянул он, вынося ее за дверь. — Анна безнадежный романтик, и не вижу смысла ее разочаровывать. — Он взглянул на покрасневшее лицо Хелен. — К счастью, мы с тобой лишены иллюзий. Правда?

— Не знаю, что ты имеешь в виду, — пробормотала она, поправляя полотенце на груди.

Пройдя через холл, Леон внес жену в «хозяйскую» спальню.

— Анна верит в брак по любви. Возможно, поэтому сама никогда не была замужем, — его темные глаза сузились. — Однако у нас с тобой есть нечто большее, чем любовь. — Страстный любовник минуту назад, сейчас он смотрел на нее холодным насмешливым взглядом. Почему он такой бессердечный? — У нас есть ребенок, о котором мы должны заботиться, и еще кое-что.

— Секс, — догадалась она.

— Не суди строго. Хороший секс гораздо лучше, чем скучная и тягостная любовь, но не всякая женщина с этим согласна.

— У меня небольшой опыт. Делия постоянно повторяла, что мужчины клана Аристидес всегда имели послушных жен и бессчетное количество любовниц.

— К черту Делию! — сорвался Леон. — Ее голова всегда была полна странных идей, доведших ее до гибели, как и нашу мать.

— Твою мать? — насторожилась Хелен.

— Ты плохо знаешь нашу семью, милая. — Леон цинично усмехнулся. — Может, пришло время услышать правду. — Он усадил ее на кровать рядом с собой. — Нам нужно прояснить несколько вещей. Я тоже жил с иллюзией, что ты ничего не делаешь, только присматриваешь за ребенком, а оказалось, ты рисуешь. Завтра тебе подготовят настоящую студию. Ты видишь меня и мою семью сквозь очки, которые тебе на нос нацепила Делия, но некоторые факты искажены.

— Неужели, — фыркнула Хелен.

— Мой отец никогда не винил Делию в смерти матери. Если кто и виноват в том, что она совершила самоубийство, так это я.

— Ты? — Хелен открыла рот от изумления.

— Да. После моего рождения она тронулась умом. — Кривая улыбка перекосила его лицо. — Многие года мама провела в клинике. Как ты думаешь, почему между моим рождением и рождением Делии прошло пятнадцать лет? — Не дожидаясь ответа, он продолжал: — Мой отец боготворил мать. Один хороший специалист, которого он нанял, поставил диагноз: послеродовая депрессия. Папа боялся ее потерять и больше не хотел детей. Затем диагноз сняли. — Леон уронил руки на колени. — Он долгое время не мог смотреть ни на одну женщину после смерти матери.

— А Делия... — начала Хелен и остановилась, вспомнив слова Анны о равнодушии матери к Леону. Вот откуда такое жестокосердие. Можно ли ожидать от мальчика, выросшего в нелюбви со стороны матери, заботы и ласки по отношению к женщинам?

— Послушай, — оборвал ее Леон, — мне трудно поверить, но, возможно, у Делии были те же проблемы, что и у матери.

          — Как ты можешь так думать? — воскликнула она.

— Не сердись, — он нахмурился. — Делия кинула на тебя ребенка, да и навещала она вас редко.

— Редко, — прошептала Хелен, съежившись. Мир начинал рушиться, тщательно выстроенная концепция относительно Аристидесов дала трещину. — Она говорила...

— Да знаю я, что она говорила, — Леон нетерпеливо махнул рукой. — Ты права, я ошибаюсь, забудь все, что я наболтал.

Хелен очень удивилась, она не привыкла думать о Леоне как о человеке, признающем свои ошибки.