— Будет, Богдан Карлыч, будет! Оставь меня, пожалуйста! Да убери и хлеб: есть я все равно не стану.

Илюша, напротив, видимо, принял к сердцу благожелательное наставление и оросил свою хлебную порцию горькими слезами.

При виде их и сам наставник расчувствовался.

— Ну, повесил нос на квинту! — сказал он. — Kopf auf! (Голову вверх!)

— Как носа не повесить! — прошептал в ответ Илюша. — Ведь Шмеля за побег, верно, опять накажут кнутом…

— Что ж, заслужил. Вырвут и ноздри…

— Ну, вот! Это ужасно! Это ужасно! И мы с Юрием его подвели, оставь мы его тогда в лесу, его, может, и не нашли бы…

— И пошел бы он опять убивать людей и грабить…

— Нет, нет, он поклялся нам, что станет работать… Мягкосердый мальчик еще долго не мог успокоиться и только к полночи заснул тревожным сном.

Но выспаться ему все-таки не дали. С восходом солнца Богдан Карлыч растолкал его.

— Вставай, мой друг, вставай!

Илюша присел на кровати, спросонья растирая глаза.

— Ты и сидя еще спишь, — продолжал учитель, — а мы все тут как на кратере огнедышащего вулкана. Сердце у Илюши захолонуло, сон мигом отлетел от глаз.

— С батюшкой что-нибудь опять?

— Нет, с ним-то ничего, он не вышел еще из молельни и один только ничего не знает. Но темперамент у него холерический, узнавши, он может дойти до такого градуса…

— Да что же такое случилось, Богдан Карлыч? Не томи меня, говори!

— А вот, пока ты одеваешься, я все тебе порасскажу.

Оказалось, что раньше других, на заре, проснулся Архипыч на своем сеновале. Умывшись у колодца, зашел он на конюшню. А там три стойла пусты! И вспомнилось ему тут, что в омшанике оставлен до утра тот разбойник Осип Шмель, оставлен связанным и под стражей, да почем знать?.. Кинулся Архипыч в сад и к омшанику. Где же стража? Стражи не видать. Но дверь в омшаник все же на задвижке. Отодвинул он задвижку, заглянул внутрь. Кто-то лежит там еще на земле. Да разбойник ли то, полно? Подошел ближе, наклонился — так и есть, пчеляк Мироныч! "Ты ль это, Мироныч?" А у того и рот забит тряпкой, в ответ мычит только, как бык.

— Прости, Богдан Карлыч, — перебил тут учителя Илюша. — Но ведь сторожить Шмеля должен был вовсе не Мироныч, а два молодых парня…

— Демидка и Варнавка, верно. Но те были званы на свадьбу в Покровку и поднесли Миронычу жбан браги, чтобы посторожил за них. А какой уж он аргус, особливо после браги!

— Но Шмель был же связан по рукам и ногам? Значит, сам он все-таки не мог освободиться…

— Не мог. Помогли ему два других молодца.

— Неужто Кирюшка?.. — догадался Илюша. Второго имени он и произнести не смел.

— Кирюшка, да. От него всего можно было ожидать. Но чтобы и братец твой бежал с разбойником…

— Не может быть! — вскричал Илюша. — Что-нибудь да не так…

— Увы! Все так, ни в спальне, нигде его нет.

— Но дверь нашей спальни, Богдан Карлыч, была же на заперти, и ключ ты положил к себе в карман.

— На что ему ключ, когда есть окошко? — глубоко вздохнул учитель.

— Но оно во втором жилье… Ты думаешь, что он спрыгнул с такой высоты?

— Да ведь насупротив самого окна, в двух саженях, старая береза. Что ему, прыгуну, стоило перемахнуть туда? И я же ведь обучал вас таковым эволюциям! Никогда себе того не прощу.