— А вон там, впереди других.

— Да туда посуху и не добраться!

— Ну, ладно, так и быть, на своей лодке подвезу уж вас.

— Будь отец родной!

Уселись они в лодку к казаку и минуту спустя причалили к "Соколу"-кораблю. Здесь последовал опять опрос со стороны дневального казака. По брошенному им сверху канату оба мальчика вскарабкались на палубу.

Тут вдруг из окружающей тьмы выросла перед ними могучая фигура самого атамана.

— Вы-то оба отколь?

Природное нахальство сразу покинуло Кирюшку. Путаясь, он залепетал, что гулял-де по берегу, да наткнулся на своего меньшого боярчонка… Но Разин прервал его строго:

— Не лги! Сказывай сейчас: куда и зачем бегал?

— Его посылал за мной брат мой Юрий, — заявил тут без обиняков Илюша.

— Для чего?

— Хотел проститься со мной.

— Проститься? Значит, этот негодник разболтал уже, что мы уходим? А тебе кто выдал? — обратился Разин к Кирюшке.

— Никто, батюшка Степан Тимофеич. Слухом земля полнится…

— Сам подслушал, стало?

— Ей-ей, нет… Будь я проклят…

Темнота огласилась звонкой пощечиной и воплем Кирюшки.

— И будешь проклят! — сказал Разин. — Ври, да знай меру. Может, и воеводы теперича про то уже знают?

— Нет, окромя меня, он ни с кем больше не виделся, никому не говорил, — уверил Илюша, и в звуке его голоса было столько правдивости, что словам его нельзя было не дать веры.

— Во всяком разе, сударик мой, в город к воеводам ты уже не возвратишься, — объявил ему успокоившийся атаман. — Да и братцу твоему с тобой не будет у нас так скучно.

— Так мы будем с ним отныне уже вместе? — даже обрадовался Илюша.

— Вместе, в одних хоромах! — усмехнулся Разин и приказал Кирюшке приготовить постель новому постояльцу.

— Вот те и хоромы, подлинно боярские! — говорил Илюше Кирюшка, отворяя дверцу в низенькую клетушку пространством в квадратную сажень.

Юрий вскочил со своей постели — мешка, набитого сеном, — на которую в ожидании брата прилег не раздеваясь.

— Пришел-таки проститься!

— Не проститься, а остаться с тобой, — отвечал Илюша.

— Две пташки в одной западне! — добавил от себя Кирюшка. — За двоих вас атаман-то возьмет и двойной выкуп.

— Ну, это бабушка еще надвое сказала! — как-то загадочно возразил Юрий. — А теперь, Кирюшка, уходи-ка: нам с Илюшей есть о чем еще без тебя потолковать.

И между двумя братьями, снова соединенными после долговременной разлуки, завязалась самая задушевная беседа.

У Юрия не было уже причины скрывать от Илюши настоящую цель таинственного ухода казачьей флотилии. Как, действительно, подслушал мимоходом Кирюшка из разговора Шмеля с другим сотником, сверху от Нижнего шел богатый купеческий караван. Царская грамота, которую разницам отпускались все их прежние вины, была уже в кармане у их атамана. Ждать от воевод какой-либо новой благодати было нечего. А сверху Волги добыча, как по заказу, плыла разбойникам сама в руки. Как же было им упустить такой вожделенный случай?

— Но и мы своего тоже не упустим! — говорил Юрий. — Ты видел ведь под кормою нашего корабля запасную лодочку?

— Может, и видел, не помню, — отвечал Илюша. — А что?

— Да в ней все дело. Подстерегать караван казаки будут в камышах меж Черным Яром и Царицыным. Как крикнет им атаман: "Сарынь на кичку!", они бросятся на чужие суда, а мы тем часом прыг в нашу лодочку и были таковы!

— Вместе с княжной?

— Ну, да, конечно! Когда нас хватятся, мы будем уже на берегу; а им в больших их стругах и к берегу-то не пристать: слишком вязко да мелко.