– А мне он всегда нравился.

– А я и не говорю, что мне он не нравился, – сердито парировал брат Мартин. – Я говорю, что он чересчур важничает.

– Ну, он ведь будет маркизом. А маркиз – важная птица.

– Да, – задумчиво проговорил брат Мартин. – Только мне кажется, что все это очень странно. С какой стати ему становиться маркизом? Насколько мне известно, Англия пока еще не согласилась считать законными браки, которые заключаются в католической церкви, если невеста не достигла совершеннолетия.

– Хм, – равнодушно заметил брат Фиделис, – я ничего не понимаю в том, как делаются такие вещи.

– Так они не делаются. Я уверяю тебя ...

– Идемте же! Они уезжают. – В дверь часовни просунулась голова молодого монаха, быстро склонилась перед алтарем, а потом кивнула в сторону улицы.

– Самое время, – проворчал брат Мартин, совершая крестное знамение, и направился к выходу вслед за братом Фиделисом. – А то недолго уже и до крестин.

Он строго взглянул на огромный живот Флоры Гудвин. Счастливо улыбаясь, она сидела в коляске рядом со своим недалеким, но, кажется, очень богатым мужем. За их спиной с кислым лицом восседала пухлая коротышка в черном. Брат Мартин не знал, для чего она надела траур, но это нисколько его не интересовало. Если бы он потрудился спросить, то леди Тилпот ледяным тоном сообщила бы ему, что это траур по ее племяннице.

Флору это нисколько не беспокоило. Теперь у нее был Оззи, а у Оззи – состояние. Скоро у них должен появиться маленький Гудвин. Если родится мальчик, то они назовут его Освальдом, а если девочка – Альфредой. Что бы там все ни думали, но Флора была далеко не дурочка.

Молодая рыжеволосая леди, спешившая к братьям, Мартину и Фиделису, слишком легкой для монастыря походкой, к тому же со слишком уверенной для ее юных лет улыбкой на лице, тоже была, судя по всему, далеко не дурочкой. Ей не достались ни красота Кейт, ни возвышенная прелесть Хелены.

Кошачьи глаза и рот, который бы некоторые назвали чувственным, а большинство слишком крупным, упрямый подбородок и золотистая кожа не позволяли причислить ее к признанным красавицам. В ее присутствии все сразу же забывали об этих несущественных недостатках, но меньше всего они беспокоили саму Шарлотту. Она была дерзкой, неуправляемой, несдержанной. Также она обладала острым языком и считалась очень опасной кокеткой.

Сама Шарлотта была вполне довольна подобной репутацией.

– Он просто самый соблазнительный мужчина во всей Англии, – сообщила она брату Фиделису.

Брат Фиделис стыдливо покраснел.

– О чем вы говорите? – осведомился брат Мартин.

– О Рамзи, разумеется. Просто безобразие, что теперь он мой родственник, – засмеялась Шарлотта. – Утешает только то, что он скоро станет маркизом. Родственницам маркизов прощается гораздо большее, чем простым «мисс».

Девушка лишь беззаботно вскинула бровь, заметив ужас на лице брата Мартина.

– Кому-то следовало хорошенько отстегать вас прутом еще много лет назад, – возмущенно заявил монах.

– О! – весело сверкнула она глазами. – Меня еще никогда не стегали. Гм ... наверное, это очень пикантное ощущение.

Брат Мартин решил удалиться.

– Что-то он очень легко сдался, – разочарованно протянула Шарлотта.

– Дорогая моя! – Добродушное лицо брата Фиделиса выразило отеческую тревогу. – Нельзя так вести себя. Вы должны думать о будущем и о том, что однажды вам захочется иметь семью, дом, очаг, мужа, которого вы будете уважать.

– Фу! Очаги надо чистить. Все мужья – ужасные собственники. А что касается семьи .