– Вот странно, – удивленно произнесла Пейдж, – мне казалось, что кто-кто, а Норман Грэхем не мог похвастаться богатством.

Закончив разговор и положив трубку, она сидела какое-то время, задумчиво глядя на аппарат. Откуда у Нормана может быть столько денег? Она помнила, что это – жизнерадостный, довольно полный мужчина с благодушным лицом, который вечно смешил всех вокруг. Не слишком обаятельный, но добрый, надежный человек с беззаботным характером. Разумеется, Норман не мог пойти на предательство по отношению к «Маркхэм Электроник».

Наконец Пейдж глубоко вздохнула. Больше невозможно прятаться за закрытой дверью! Вернувшись в комнату, она решительно взяла нефритовый кулон. Что теперь с ним делать? В первый раз она подумала о том, откуда человек, который вчера забрался в дом, мог узнать, какая из комнат принадлежит ей?

В маленькой гостиной она огляделась. На столе лежал старый том в кожаном переплете, который после «того, как из него удалили страницы, служил сигаретным ящиком. Она высыпала сигареты в большую хрустальную пепельницу, стоявшую рядом, положила кулон на их место и поставила переплет на полку, засунув его между двумя другими кожаными томами. Со стороны невозможно было догадаться, что это не книга.

Теперь Пейдж была готова покинуть дом. Она глубоко вздохнула и вышла на улицу. Услышав, как входная дверь закрылась за ее спиной, она почувствовала легкий испуг. Впрочем, чего ей нервничать? Люди Маркхэма должны следить за ней и в случае чего, прийти на помощь. Ей нечего бояться. Пейдж бодро двинулась вперед, чувствуя, как с каждым шагом страх рассеивается и к ней снова возвращается уверенность в себе. Добравшись до Пятой авеню, она повернула к югу, в сторону Гринвич Виллидж. Марта жила на Четвертой улице.

У Пейдж не было никакого ясного плана, но муки, которые переживала миссис Уинтли, толкали ее хотя бы предпринять попытку встретиться с Мартой и уговорить ее вернуться домой.

Сидевшая на скамейке девушка мрачно смотрела на Пейдж. На ней были узкие голубые джинсы и обтягивающий свитер, темные прямые волосы мягкими прядями падали ей на плечи. Лицо было исхудавшим, глаза смотрели дерзко. Типичная хиппи, подумала Пейдж. В выражении лица девушки и в том, как она сидела на скамье, было что-то, вызывающее жалость.

Пейдж миновала одинокую девушку, продолжая поиски жилья Марты Уинтли, и вышла на Четвертую улицу.

На мостовой кричали дети, с риском для жизни, игравшие в бейсбол, шныряя между проезжавшими грузовиками. Неподалеку прогуливалась парочка длинноволосых юнцов. Увидав Пейдж, они остановились, затем один из них, неразборчиво сказав что-то своему приятелю, направился к ней и был уже совсем рядом, когда между ним и Пейдж, словно из под земли, вырос неприметный молодой человек. Он что-то тихо сказал длинноволосому, тот изменился в лице и повернул обратно. Пейдж посмотрела на незаметного молодого человека и вспомнила, что это именно он столкнулся вчера в вестибюле гостиницы с Вансом. Она благодарно улыбнулась и вошла в подъезд нужного ей дома. Она знала, что, пока этот человек рядом с ней, она вне опасности.

В узком подъезде с тусклым освещением висело несколько почтовых ящиков и табличек. «Мэри Смит» – это имя теперь носила Марта. Пейдж снова и снова нажимала кнопку звонка. Затем оставила звонок в покое и пошла обратно. Придется попробовать в другой раз.

Когда Пейдж по дороге домой повернула на Пятую авеню, из подъезда одного из больших жилых домов вынырнул человек и направился к такси, в котором его ждала женщина. На мгновение Пейдж показалось, что это Джерри, хотя она и не видела его лица. Ей вспомнилось, что люди часто узнают своих знакомых именно по характерным особенностям походки задолго до того, как могут разглядеть лицо. Она задумчиво смотрела вслед машине, пока та не свернула за угол. Нет, конечно, это не мог быть Джерри. На Пятой авеню она остановила такси и назвала адрес Элис Харвест.