|
Для Клечковского это была не первая поездка за границу. Два раза членов советской делегации вызывали на инструктаж в МИД и в ЦК КПСС. Ученым из Харькова, Киева или Ташкента приходилось приезжать для этого в Москву. Многие, как и я, никогда не выезжали за пределы СССР. Нам объясняли правила поведения, рекомендовали не выходить на улицу по одному, только вдвоем или группами. Запрещалось посещать в Париже особый район кабаре, стриптиза и «красных фонарей». Не рекомендовалось разговаривать в номерах гостиниц на профессиональные темы, так как там могли быть установлены подслушивающие устройства, как и в телефонах. Около половины членов советской делегации работали в режимных институтах с засекреченной тематикой. Каждого из нас обязали фиксировать все контакты с иностранными коллегами и написать детальный отчет о поездке, впечатлениях и встречах. Руководителем советской делегации в Париж был назначен А. В. Топчиев, ученый секретарь Президиума АН СССР.
Заграничные паспорта с готовыми визами нам выдали в обмен на внутренние только перед отлетом 7 сентября вместе с билетами в каком то помещении аэропорта Внуково. Командировочные во франках, сразу на две недели, мы получили уже в Париже. На конференциях ООН все расходы делегаций обеспечиваются их правительствами. И вот, наконец, небольшой винтовой двухмоторный самолет финской авиакомпании поднял одну из групп делегации в воздух и направился к Копенгагену. Прямых беспосадочных рейсов из Москвы в Париж тогда еще не было. Из Копенгагена, пообедав в аэропорту, мы полетели в Париж вместе с другой группой в более солидном самолете «Скандинавских авиалиний». В Париже приземлились вечером. В гостинице на берегу Сены в Латинском квартале я оказался в одной комнате с Клечковским. Он уже бывал в Париже два раза. При выходе из гостиницы на прогулку нас остановил невысокий человек: «Вы надолго?..» Клечковский объяснил. «Возвращайтесь не позже одиннадцати». Это был один из четырех агентов КГБ, входивших в состав делегации под видом ученых. Впечатления о Париже и конференции я записывал в дневнике блокноте каждый день. Но дневник этот утерян со многими бумагами того периода. Больше всего меня интересовала просто жизнь города и французов. В 1957 году здания Парижа еще не были очищены от десятилетиями наслаивавшейся копоти угольного отопления и улицы выглядели мрачными. Франция вела войну в Алжире и страдала от сильной инфляции. Удивляло лишь обилие разнообразных потребительских товаров, ресторанов и кафе и плотность автомобильных потоков на улицах. Для советской делегации были организованы экскурсии в Лувр, Версаль и другие музеи. Но для меня и многих моих коллег музеем был весь Париж, его проспекты, бульвары, набережные Сены. Весь стиль жизни в Париже был иной, сильно отличаясь от жизни в Москве или в Ленинграде. Во время конференции я познакомился с коллегами биохимиками из Великобритании и США. Стало очевидным, что мой разговорный английский весьма слабоват. Поэтому после возвращения в Москву я поступил на вечернее отделение для дипломированных специалистов в Институт иностранных языков. В течение двух лет три раза в неделю ездил на занятия, каждое по четыре часа, для улучшения письменного и разговорного английского. Так получилось, что моим соседом «по парте» оказался Александр Евгеньевич Голованов, легендарный главный маршал авиации и командующий авиацией дальнего действия. Он был любимцем Сталина и в период войны подчинялся только ему. В 1953 году Хрущев уволил Голованова в запас, в гражданскую авиацию. Ему тогда было лишь 49 лет. В 1957 году Голованов руководил службой аэропорта Внуково, которая обеспечивала работу и быт иностранных пилотов, прилетавших в Москву из многих стран. Внуково был тогда главным международным аэропортом Москвы. Голованову поэтому срочно потребовалось знание английского языка, и он учил его очень упорно.
Первая книга
Весной 1958 года я начал писать свою первую книгу «Биосинтез белков и проблемы онтогенеза». |
