— Почему же ты сам не пойдешь вниз и не убьешь его? — спросил его Бесстрашный.

— Я больше не могу тратить патроны — мы уже израсходовали их слишком много, когда показывали людям действие наших «многострельных» ружей.

— Тогда я иду! Иду со своим однозарядным! Может, мне придется умереть, но я иду! — заявил Бесстрашный и стал подниматься.

— Сиди спокойно! — велел ему Питамакан, удерживая рукой. — Я просто проверял, соответствуешь ли ты имени, которое мы тебе дали. И действительно — ты Бесстрашный!

— Но у нас есть еще много патронов. Давайте убьем этого медведя и спасем многих нужных нам животных, идущих в пищу человеку, — предложил я.

Однако Питамакан вновь возразил:

— В окрестностях могут оказаться враги, и они услышат наши выстрелы. Может, прежде чем мы доберемся до своих палаток, нам еще придется расстрелять все свои патроны до последнего. А сейчас мы должны оставить «липкий рот» у его добычи, — сказал он серьезно и на этом наш разговор закончился.

Мы уже без особого интереса смотрели, как медведь пожирает самые жирные части бизоньей туши. Тот съел чудовищное количество красного кровоточащего мяса, а затем медленно побрел к реке и плюхнулся в воду. Мы тоже пошли обратно, чтобы найти своих лошадей, оседлать их и отправиться дальше.

Этой ночью мы сделали стоянку на Баджер-Крик (Река Барсук), названной так черноногими. На их языке это звучит как Ми-син-ски Ис-и-сак-та (Река Полосатой Морды). Полосатой мордой они называют барсука.

Покинув рано утром Баджер Крик, в течение следующего дня мы миновали Сик-о-кин-и Ис-и-сак-та (Бэбоун Три-Крик — Река Дерева Спинного Хребта). Этим названием черноногие именовали березу, поэтому наши первые трапперы вполне справедливо назвали этот водный поток Берч-Крик.

Вдоль Берч-Крик мы доехали до ее притока, который на нынешних картах носит ничего не значащее название Дьюпейер-Крик. Черноногие звали его О-сак И-с-тук-таи. О-сак — это толстые, длинные полосы белого жира по обе стороны бизоньего горба… Наши первые служащие-креолы прозвали эту речку Деполле-Крик (Простая Речка). Затем ее название было американизировано и окончательно потеряло всякий смысл.

Отдохнув в полдень на ее берегу, мы оставили большую тропу, по которой следовали до сих пор, и двинулись на юго-восток. Вечером мы прибыли к Ун-и-ки Ис-и-сак-та (Молочная Река, теперь Титон). Черноногие прозвали ее так из-за двух, заостренных как женская грудь холмов, стоящих на южном берегу в двадцати милях восточнее Скалистых Гор. Мы выехали к реке как раз напротив этих холмов. Солнце садилось. Лоси и олени уже покинули тенистые заросли, где они пролежали весь жаркий день. В долине было видно также несколько бизонов, а на равнине к югу от реки паслось довольно большое стадо.

Как только лошади были расседланы, Бесстрашный заявил, что если мы с Питамаканом хотим, то можем и дальше есть сушеное мясо, но он собирается добыть на этот вечер пищу повкуснее. Он оставил нас, и скоро прозвучал громкий раскат выстрела его ружья. Тут мы увидели, как несколько бизонов ринулись из речной долины на равнину, где, конечно, вспугнули шедшее на водопой стадо и обратили его в бегство. Питамакан посетовал вслух:

— Надо было его удержать! Я же хотел сказать ему, что на сегодня нам будет достаточно и сушеного мяса. Ну почему я не сделал этого?! А теперь он произвел такой переполох! Какой бы враг ни оказался в окрестностях, он легко нас найдет!

Мы собрали тополиного сушняка и разожгли костер. Бесстрашный вернулся с ребрами добытого им белохвостого оленя, покрытыми толстым слоем жира. Он так гордился своей удачной охотой на такое жирное животное, что Питамакан не стал ничего говорить о ее возможных последствиях.