— Ну и свинью подложил вам его светлость!

Элли вздохнула, взглянула на свое отражение в зеркале и принялась снимать с себя драгоценности. «Почему же Равенворту так не нравится, когда на женщине одновременно и рубины и аметисты?» — недоуменно размышляла она.

Аккуратно уложив свои драгоценности в лакированную шкатулку, Элли оперлась подбородком на скрещенные ладони. Ловкие пальцы Сары пробежали по ее голове, и тут же освобожденные от плена атласной золотой ленты каштановые локоны легко и свободно упали на обнаженные плечи Элли.

Покосившись на худое лицо своей горничной, Элли спросила:

— Ты тоже считаешь, что пять перьев — это слишком много? — Но, заметив мелькнувший в глазах Сары испуг, поспешно воскликнула: — Постой! Не говори! Не надо! Я все вижу по твоему лицу и не желаю ничего слышать.

Сара пожала плечами, поправила съехавший на уши чепец и принялась расчесывать локоны Элли большой серебряной гребенкой. Элли еще раз взглянула на себя в зеркало и состроила гримаску.

— Этого Равенворта придушить мало!

Сара провела гребенкой по волосам Элли, усмехнулась и заметила:

— А ведь это звучит как признание в любви, мисс. Вон как вас разобрало!

Элли так и подскочила на стуле, гребенка сильно впилась ей в голову.

— Если ты еще хоть раз позволишь себе говорить подобные вещи, — гневно начала она, сверля горничную взглядом, — я… Я выкину тебя прочь! И без всяких рекомендаций!

В ответ Сара только рассмеялась и, закончив причесывать свою рассерженную хозяйку, спрятала ее локоны под мягким ночным чепцом. Затем она сняла с плеч Элли шаль и помогла ей надеть ночную рубашку из тонкой шерсти.

Продолжая пылать гневом, проклиная в душе Равенворта, Элли улеглась под голубое одеяло. Вскоре пришла Сара, положила в постель бутылки с горячей водой и принялась гасить свечи.

Понемногу в спальне воцарилась тишина и темнота. Элли послушала, как возится в соседней каморке Сара, укладываясь на свою узкую постель, и крикнула во мрак:

— Да я скорее влюблюсь в последнего урода, чем в это богатое надутое чучело — Равенворта!

3

— Чучело? Это Равенворт-то чучело? О чем ты говоришь, Элли! У тебя что, совсем пропало чувство юмора?

Леди Вудкотт, наряженная в новое утреннее платье — зеленоватый муслин, расшитый огромными вишнями цвета пожара, — сжала в толстых пальцах крючок для вязания. Они сидели в гостиной лондонского дома — тетушка и племянница. Леди Вудкотт вновь принялась за вязание, покачивая большой головой в такт каждому движению серебряного крючка.

— Я знаю, кое-кто склонен считать Равенворта щеголем, — продолжала она. — Многих задевает то, что он слишком заботится о своем внешнем виде. Этот шейный платок, например… Но он не чучело, нет! Более того, я бы сравнила его скорее с олимпийским богом.

Протаскивая иголку сквозь натянутое на пяльцы полотно для вышивания, Элли пожала плечами.

— Олимпийский бог? Да бросьте, тетушка, это несерьезно! Олимпийские боги мужественны, а Равенворта даже в седле трудно себе представить. Он же слабак! Неженка! — Она посмотрела на тетушку и добавила: — Роскошное у вас платье. Новое?

Сама Элли была одета в это утро тоже недурно — на ней красовалось полосатое батистовое платье. Полосы были широкими, черными и нежно-розовыми. Шею окружало облако брюссельских кружев, из-под которых на грудь опускались ярко-голубые атласные ленты.