— Все хорошо, — сказал он, сохраняя спокойствие в голосе. — С нами все будет хорошо. В нас молния не попадет, камень пошлет заряд в землю.

Он не имел ни малейшего представления, так ли это, но понял, что прозвучал достаточно убедительно, когда она ослабила хватку.

— Я не… знала об этом…

— Но это только до тех пор, пока мы касаемся спинами скалы. Просто не теряйте контакт с поверхностью камня ни на секунду.

Он повернулся и понял, что она поверила ему. Она так сильно вжалась спиной в скалу, как будто от этого зависела ее жизнь. Ее глаза были крепко зажмурены.

Саймон заставил себя отвернуться от нее и подумать о чем-то другом, о других вещах, других местах… Он представил себе своего племянника Сэма, стоящего у калитки, с поднятым, возбужденным лицом глядящего на подающего. Лучи солнца пробивались сквозь листья тополей у края поля. Он почувствовал во рту вкус домашнего пива. Он продолжал рисовать в воображении картины, приводил их в движение, заставлял пленку крутиться, а крикетный матч — продолжаться. Все, что угодно, лишь бы не думать о том, кто сидел сейчас рядом с ним на этом узком выступе, всего в нескольких дюймах, и почему, а главное, что она почти наверняка сделала. Он знал, что если он подумает об этом, то ему наверняка придет в голову сделать одно-единственное легкое движение и сбросить ее со скалы.

Он представлял, как Сэм поднимает биту, выражая зрителям благодарность за аплодисменты после пятидесятого очка, когда внезапно услышал какой-то звук, в котором через секунду распознал сигнал своего телефона, лежащего у него во внутреннем кармане.

— Саймон? Какого черта ты делаешь? — на линии слышался треск, голос прерывался.

Саймон в паре слов обрисовал Джиму Чапмэну ситуацию. Он почувствовал, как напряглась спина женщины, когда он говорил.

— Тебе чертовски повезло, что ты живой.

— Да.

— Ладно, мы оповестили береговую охрану, их начальник только что вернулся и сказал, что 202-я спасательная эскадрилья организовала вертолет, чтобы вам помочь. Они уже в пути.

— Слава тебе, господи.

— Травмы есть?

— Ничего серьезного… Я держу себя в руках.

— Отлично, продолжай в том же духе, нам преступник нужен целым.

— Прекрасно вас понимаю. Что там наверху?

Повисла секундная пауза. А потом Чапмэн выпалил:

— Ты получишь полный отчет позже, — и отключился.

Саймон находился в непосредственной близости с опасными преступниками достаточно часто — сталкивался и с убийцами, и с теми, кто бил своих жен — надевал на них наручники, соприкасался с ними кожей, которую потом ему хотелось с себя снять. Но это было другое. Сейчас он обладал абсолютным превосходством, абсолютной властью над Эдвиной Слайтхолм, не считая того факта, что она все еще могла предпринять внезапную попытку сброситься со скалы, чтобы покончить с жизнью. Но он не думал, что она это сделает. Страх уже парализовал ее.

Он не знал, сколько им еще придется здесь сидеть до прибытия самолета и сможет ли он проявить достаточную выдержку, чтобы спокойно побеседовать с ней. Если это было вопросом нескольких минут, то в этом не было смысла, но если им предстоит провести здесь много часов, то ему нужно будет с ней говорить, чтобы она оставалась в сознании и не засыпала.

Он посмотрел на ее ноги в черных джинсах, на шапку темных волос, упавших ей на колени. Действительно ли она забрала тех детей и убила их? Как такое возможно? Их портрет преступника был полностью ошибочен.