— Значит, не дадите разворота, — поник Юра. — Но ведь идиотизм же, полный идиотизм молчать, делать вид, что ничего не произошло!

Главный печально вздохнул:

— Сам знаю. Ты мне вот, Юра, другое скажи. Зачем, по-твоему, они решили, вдруг академика вернуть, а?.

Юра непонимающе уставился на редактора:

— То есть как «зачем»? Вы что, считаете его ссылку нормальным делом? Законным?

— Мало ли у нас чего ненормального и незаконного, — отмахнулся Главный, — и ничего, небо не обвалилось, живем. А вот академика вдруг взяли — и в Москву обратно вернули. Наверное, и звездочки Героя, и ордена теперь возвратят, которые он за водородную бомбу получил…

— Само собой возвратят, — согласно кивнул Юра. — И что касается причины — нечего мудрствовать. Международная общественность…

— Клали они на международную общественность, — спокойно перебил Главный. — Раньше сколько ни кричали за бугром про права человека, академик твой отбывал ссылку, как миленький. Поверь мне, Юра, все это неспроста.

— Вы что же, Александр Борисович, не верите в перестройку и новое мышление? — с грустной ехидцей пробормотал Юра.

Главный вздрогнул, погрозил Юре пальцем, затем громко произнес в сторону молчаливых телефонных аппаратов на своем рабочем столе:

— Я, Юра, верю и в перестройку, и в новое мышление, и в курс партии, намеченный на последнем пленуме.

Произнеся эту фразу-заклинание, Главный отодвинулся подальше от телефонов и добавил вполголоса:

— При Никите, милый Юрочка, тоже была перестройка. И фестиваль был, и общественность твою международную в Москве с почетом принимали, и в президиум усаживали… А потом ррраз — и наши баллистические ракеты оказались на Кубе. Помнишь?

— Я вас не понимаю, — тихо отчеканил Юра, нахлобучивая шапку и взваливая на плечо кожаную сумку с фотоаппаратами. — Но я понимаю, что вы мне отказываете.

— Верно подмечено, — проговорил Главный. — Не могу я тебе, Юра, дать под это дело разворот. Полосу тоже не могу. Так что…

Пасмурный Юра, не дослушав, повернулся и пошел к двери.

— Да постой ты! — остановил его Главный. — И не дергайся тут, словно тебя током бьет. На вокзал поезжай обязательно, фотографируй, очерк напиши строк на пятьсот. Попробуем что-нибудь сделать, мне самому интересно. По крайней мере, я тебя прикрою. Можешь всем говорить, что выполняешь мое задание. Идет?

— Идет, — удивленно произнес Юра. — Только я вас все равно не понимаю…

— И не надо, — объявил Главный. — Вот помру я, придет другой редактор… какой-нибудь прожектор перестройки… тогда и поймешь. Топай давай, ты и так здесь наследил своими башмаками.

По дороге на Ярославский Юра в который раз попытался разобраться в логике шефа, но так ничего и не придумал. Главный был журналистом старой закалки, а долгие годы руководящей работы привили ему склонность говорить раз в десять меньше, чем знаешь, и, по возможности, вообще изъясняться ребусами. Какое отношение к сегодняшнему приезду академика могут иметь Никита, ракеты на Кубе и даже звездочки Героев, полученные за водородную бомбу, так и осталось совершенной загадкой. Будь у Юры времени чуть побольше, он бы докопался до решения этого малопонятного ребуса, но тут подоспела нужная станция, и Юра почел нужным отложить свои остроумные догадки на потом.