Я почувствовал себя оплеванным. Выходит, меня вели с самого начала! Но к чему были эти фокусы с телеграммой, с группенфюрером?

Сокольский тут же растолковал и это:

— Вы — человек азартный, капитан. Не какой-нибудь там размазня Потанин. Чем больше препятствий, тем вы активнее. Посылая к вам этого глупого Булкина, я был уверен, что его «предупреждение» произведет противоположный эффект. Я угадал?

Мне оставалось только помалкивать. И втихаря пытаться ослабить путы на левой руке. Если долго мучиться…

— Я угадал, — сам себе ответил Сокольский. — Правда, я вас недооценил. Вчера вы оказались слишком проворны, да и мы с этим Селиверстовым проморгали. Раньше не додумались… Но это, в принципе, ничего не меняет. Главное — я нашел то, что хотел. Остальное нюансы.

— А что вы хотели? — осведомился я.

Сокольский погрозил мне пальцем:

— Любопытство — не порок, Максим Анатольевич, но… Но чего уж скрывать? Я нашел ее. Точное место, где она спрятана. Все подозревали, но не знали. Берия ее искал — не нашел. Пять генсеков даже думать о ней боялись. Горбачев… Ну, ладно, это уже история.

— Так что Горбачев? — уточнил я, надеясь выиграть время. Мне показалось, что узел уже ослаб. Еле-еле.

— Я же говорю вам — это история, — недовольно отмахнулся от моего вопроса Сокольский. — В девяносто первом, в августе, он грандиозно сблефовал… Теперь-то я понимаю как… Но ему тоже пришлось уйти. Он ведь тоже не нашел… А вот я, отставной майор «Стекляшки», перехитрил всех!

— Но вы-то откуда про нее узнали? — я почему-то вслед за Сокольским суеверно побоялся назвать Бомбу — Бомбой. Употребил местоимение. Как будто опасался, что она здесь нас услышит.

— Случайность, — легко объяснил Сокольский. — Подарок судьбы. Пока я служил в «Стекляшке», я вообще ни о чем не догадывался. Мало ли слухов! Но полтора месяца назад приказал долго жить мой дедуля-физик. Я думаю, ему бы не понравилось, что я порылся в его бумажках. Признаюсь, он мне не доверял и, наверное, правильно делал. Я ведь вас слегка надул, Максим Анатольевич, когда вы ко мне заявились. Дед далеко не все бумаги намеревался передать в музей. Кое-что он явно намеревался уничтожить… Но тут — внезапный инсульт, мой переезд, а потом несколько любопытных бумажонок, которые мне на многое открыли глаза. Бориса Львовича, представьте, тоже в пятидесятом вербовали в эту тридцатку и тоже пайком соблазняли, и деньгами, и близостью к Самому. Однако дедуля мой знал, что бесплатный сыр только в мышеловке бывает, а потому предпочел не высовываться. И в дневнике своем оставил любопытную запись… Ужасно догадливый был дед, даже не верится! Весь в меня.

Вот тебе и подарок судьбы, с горечью подумал я. Внуки бывают таким возмездием дедам, что те в гробах переворачиваются. Хорошо еще, что хоть Лебедеву с Петрушей повезло. А окажись на его месте Сокольский-младший? Давно бы выпытал из деда все секреты и прибрал бы их к рукам. Правда, сейчас уже не важно, кто чей внук. Сокольский-младший вместе со своими мордоворотами — здесь, а я — все никак не могу освободить одну-единственную руку. Как крепко привязал, подлец!

— Вы удовлетворили свое любопытство?. — между тем осведомился Сокольский, бросая взгляд на часы. — А то мои мальчики бьют копытами, намекая, что нам уже пора в путь.

На самом деле один из «мальчиков» просто очень знакомо ерзал. В сортир он хотел, а не в путь. Ну, это ты успеешь, подумал я, а вслух произнес:

— Если можно, еще пару вопросов.