— П… прости, — сквозь слезы проговорила она. — Прости меня, Ди. Я такого не имела в виду. — Она обняла Дестини и крепко держала, прижимаясь горячей, мокрой щекой к щеке сестры.

— Прости меня. Прости меня.

— Ничего, — шептала Дестини. — Я понимаю. Ничего.

Но на деле она думала иначе.

Моя родная сестра обвинила меня в убийстве.

Что дальше?

Дестини вышла из дома, высоко поднимая ноги, чтобы размять мышцы. Моросил дождь, но ей было все равно. Она должна была вырваться из дома.

Она протрусила вниз по подъездной дорожке и свернула направо, направляясь к Парку Дрейка тремя кварталами ниже. Развернула кепку с эмблемой «Ред Сокс» козырьком назад, позволяя дождику сечь ей лицо. Холодные капли дождя приятно освежали разгоряченный лоб.

Три дня беспрерывного дождя, три дня печали.

Похороны Бри, когда ветер рвал черные зонты из рук. Могила — глубокая, прямоугольная дыра в земле, до половины заполненная жидкой коричневой грязью. Дождь, дробно барабанящий по черной крышке деревянного гроба. Словно слезы, слезы, льющиеся с угольно–серого неба.

Неужели Бри действительно лежала в том гробу? Это казалось невозможным.

Мне никогда не забыть, как всхлипывала Ливви в церкви. Мрачного лица папы. Того, как поникла его голова, словно ему переломили шею. Его рук у меня на плечах. Никогда не забыть мне, какими легкими они казались, их тепла, проникающего сквозь черную ткань блузки.

И тренера Бауэра, бледного–бледного, с поджатыми губами, с опущенной головой, одиноко сидевшего в последнем ряду. Я наблюдала за ним во время службы. До самого ее конца он ни разу не поднял глаз. Не о Марджори ли он думал? Не боялся ли он, что это она в голодном порыве расправилась с Бри?

И мать Бри, ее рыдания, эхом разносившиеся в церковных стенах. «Почему?! Почему это случилось?! Объясните же мне, кто–нибудь!» — выкрикивала она. Обессилев, она рухнула рядом с гробом, и пришлось ее увести.

И когда священник заговорил, всхлипывания в зале прощаний заглушили музыку органа…

Дождь перестал, но капли все еще срывались с деревьев. Дестини перебежала дорогу и помчалась в парк. Ее туфли разбрызгивали скопившиеся на земле лужи. У нее за спиной взвыл автомобильный клаксон, но она даже не оглянулась.

Я хочу бежать, пока не выбьюсь из сил. Я хочу бежать, пока не избавлюсь от любых мыслей.

Но прохладный воздух лишь усугублял ее тревогу, делал мысли яснее, острее. Топот собственных ног стоял у нее в ушах. И тем не менее, она столь же отчетливо слышала, как снуют под деревьями белки и кролики. Слышала, как журчит вода в Заводи Дрейка, неглубоком озерце коричневой воды на другом конце парка. Слышала легкую поступь бурундука, пробирающегося через мокрую траву.

Дестини зажала руками уши.

Я этого не вынесу. Я должна вернуть свою прежнюю жизнь.

— Добрый день. — Из–за дерева вышел молодой человек.

— Ой! — вскрикнула Дестини.

У него была дружелюбная улыбка.

— Я горячо сожалею. У меня не было намерения вас напугать.

Дестини уставилась на него.

Где–то я его видела. Где же я могла его видеть?

Одет он был в длинный черный плащ, открывавший коричневый свитер и коричневые же брюки. Его волнистые темные волосы были зачесаны назад.

— Я люблю здесь бродить, — проговорил он. — Здесь так тихо и мирно. — В его голосе улавливался еле слышный иностранный акцент.

Дестини кивнула.

— Да. Сюда никто особенно не ходит.

Он подошел ближе. Он смотрел ей прямо в глаза немигающим взглядом.

— Вы живете неподалеку?

Дестини мотнула головой в направлении дома:

— В нескольких кварталах.