— Знаю, — кивнул я.

— И когда мы уже были уверены, что нам удалось уклониться от атаки, альвендиец снизился настолько быстро, что не оставил никаких шансов.

Гастиль посмотрел на дно чашки, затем на уже опустевший кофейник.

— Что было потом, представить легко. Альвендиец лег на 'Фелиппу' всем своим весом и ее наклонило так, что часть людей сразу же выпала за борт. Мне самому удалось удержаться только чудом.

Навигатор погибшей 'Красавицы Фелиппы' вздрогнул всем телом, вероятно вспоминая полные ужаса вопли людей, падающих к земле навстречу своей смерти. Или заново пережив те мгновения, когда вместе с ними едва не выпал сам.

— Грот-мачта треснула пополам, и наше счастье, что завалилась она в другую сторону, выпрямив корабль. Невероятно, но Амачинель сумел посадить корабль. Мы сразу бросились в джунгли, глядя на то, что альвендийцы спускаются, чтобы поживиться в том, что осталось от нашего корабля. Я видел, спрятавшись в кустарнике, как они высаживают своих людей. К утру умер капитан Амачинель, вероятно, у него не выдержало сердце.

'Ну да, многие из капитанов, рано или поздно, уходят на тот свет именно так. И в этом нет ничего удивительного: сердца у них изнашивается от постоянного напряжения. Как л'хассы'.

— Потом они улетели. К рассвету, когда мы приблизились к 'Фелиппе', на ней не осталось ничего ценного. Альвендийцы забрали все, что только можно унести, и что стоит хотя бы медную клипу. Недалеко от корабля мы и нашли Конрака. Он единственный остался на корабле, вероятно надеясь спрятаться на нем. Мальчишка. Кто-то из них обнаружил его, после чего раскроил голову топором или саблей.

И Гастиль посмотрел на палубу, туда, где лежало тело того, о котором он сейчас рассказывал.

— Вот так нас и осталось десять человек, вернее уже девять, из восемнадцати, — закончил свой рассказ навигатор.

— Выпейте все-таки рому, Гастиль. Люди еще не придумали лучшего средства в таких ситуациях, да и очень сомневаюсь, что когда-нибудь у них получится. Брендос проводит вас в каюту, а я распоряжусь Эмметту, чтобы он вам принес рому, и все, что к нему полагается. Надеюсь, вам это поможет.

Понимая, что ему совсем не до этого, и все же не смог удержаться, чтобы не спросить:

— Скажите, Гастиль, а что это были за отблески на скале?

Тот пожал плечами.

— Даже не представляю. В ущелье мы попали уже в сумерках, и скала выглядела обычной. Но стоило нам только разжечь костер, как мы обнаружили то, что позже увидели и вы.

* * *

— Ничего себе! — я едва не присвистнул, когда передо мной предстал вид Алавесира с высоты мостика 'Небесного странника' летящего на обычной для себя высоте. Обычная, это когда на земле видны окна домов, движение рук и ног идущих людей. Ниже, связь с землей не позволит кораблю развить всю скорость, на которую он способен. Ну а выше просто холодно, хотя и ход можно набрать значительно больший. Ну если забраться совсем уж высоко, связь с землей станет настолько мизерной, что летучим кораблем невозможно будет управлять, и тогда его будет носить по небу волей ветра. Удивиться стоило: Алавесир, вопреки моему ожиданию, выглядел не намного меньше Монтосела, и кораблей на посадочном поле стояло около десятка. Теперь я понимал слова Гастиля, когда на мой вопрос:

— Почему именно Алавесир?

Он ответил:

— Из него будет проще добраться куда угодно.

— Девять, — произнес навигатор Габстел, после чего оторвал трубу от глаз и протянул ее мне.