|
Несколько минут спустя все стихло. Он, очевидно, устал и лег отдохнуть, что было для него весьма необходимо. На следующее утро он получил от мистрис Пейзон несколько строк, извещавших его о здоровье Салли и обещавших через день или два снова уведомить о ней. Успокоенный добрыми вестями и подкрепившись долгим сном, Амелиус около полудня отправился со своим обычным визитом к Регине. Он был уверен, что в этот ранний час никто не помешает их свиданию. Она приняла его спокойно и серьезно и пожала руку его нежнее обыкновенного. Он ожидал жалоб на то, что не был накануне, и выговоров за свое публичное появление на кафедре в качестве социалиста. Из снисхождения ли, или вследствие озабоченности каким либо другим более важным обстоятельством, только Регина не касалась ни того, ни другого предмета. – Мне очень отрадно видеть вас, Амелиус, – сказала она, – меня так тревожит положение дяди, и я утомилась от своих собственных мыслей. Что то случилось неприятное в его делах. Он ходит в Сити раньше и возвращается оттуда позднее обыкновенного. Когда он приходит домой, то не говорит со мной, а запирается в своей комнате. У него был такой измученный и суровый вид, когда я подавала ему утром завтрак. Вы знаете, что он директор одного из новых банков? Вчера было что то в газетах о банке, что его страшно расстроило. Как только он прочел эти строки, оставил свой кофе и ушел в банк, не позавтракав. Мне не следовало бы тревожить вас этим, Амелиус, но тетка моя не принимает никакого участия в делах мужа и мне будет легче, если я поговорю с вами о моем беспокойстве. Я спрятала газету, посмотрите, что пишут там о банке, и расскажите мне, если поймете, в чем дело. Амелиус прочел указанный ему параграф. Он так же мало смыслил в банковских делах, как и Регина. – Насколько я понимаю, – сказал он, – здесь речь идет о деньгах, не правильно выданных акционерам. Как это случилось, не понимаю. Регина, совсем не удовлетворенная, переменила предмет разговора. Она спросила Амелиуса, нашел ли он жилье, услышав, что все его поиски оставались пока безуспешными, она открыла свой рабочий стол и вынула оттуда карточку. – Брат одной из моих школьных подруг женится, – сказала она, – у него прелестный небольшой коттедж поблизости Регент Парка, и он хочет продать его со всей обстановкой. Не знаю, захотите ли вы приобрести свой собственный дом. Сестра его просила меня раздавать эти карточки с адресом и подробностями. Вы, может быть, по дороге зайдете посмотреть коттедж. Амелиус взял карточку. Женственная сдержанность и скромность Регины, ее спокойный голос, грация ее движений производили очень приятное впечатление на его душу после тревог и беспокойств последних суток. Он смотрел, как она ловко работала, склонившись над вышиванием, и поближе пододвинул к ней стул. Она улыбнулась, сознавая, что он любуется ею, и с удовольствием принимала это. – Я охотно купил бы коттедж, – сказал Амелиус, – если б знал, что вы будете жить в нем со мною. Она серьезно взглянула на него, держа иглу в руке. – Не будем возвращаться к этому вопросу, – отвечала она и снова принялась за свое вышивание. – Почему же так? – спросил Амелиус. Она продолжала работать очень усердно, точно бедная швея, которая спешит заработать кусок хлеба. – Бесполезно говорить о том, что может случиться лишь спустя долгое время. Амелиус помешал ее вышиванию, взяв ее за руку. Такое усердие к работе раздражало его. – Посмотрите на меня, Регина, – сказал он, старательно сдерживая себя. – Я хочу предложить вам сделать обоюдные уступки, я не желаю очень торопить вас, я подожду, но срок должен быть умеренный. Деньги тяжело достаются, моя дорогая, если судить о том по вашему дяде, сколько он выстрадал, пока достиг богатства. Не может ли это служить для нас предостережением вместо того, чтобы служить примером! Неужели вы предпочитаете видеть меня несчастным, и все из за внешнего блеска. |
