— Здравствуйте, — решил поздороваться Корнилов, раз уж их опознали. — Вы вот говорите «опять». Значит, собаки уже нападали на девушку?

— В прошлый раз не нападали, — ответила дворничиха, — в тот раз они одну укусили. Вон из того подъезда девчонка. Да не туда смотрите! Правее, где мешки со строительным мусором валяются. Девчонка, прямо скажу, нехорошая, с парнями, с пивом, с сигаретами. Мне грубит постоянно… Но бог, он шельму метит…

— Стреляй в кусты, бог виноватого сыщет, — подхватил Санчук и тут же зажмурился, как от удара сверху по темечку.

— Не хотите, как хотите, — злорадно заметил Корнилов. — Еще один сотрудник уголовного розыска остался сегодня без спонсорского обеда… И здорово ее покусали?

— Куртку порвали джинсовую. Вот тут, сзади…

Когда дворничиха показала, в каком месте пострадала покусанная, Корнилов и Санчук переглянулись.

— Быть этого не может, — сказал Михаил.

— Версия, как версия, — возразил Санчук. — Не лучше и не хуже других. А вы не подскажете, где у этих собак логово, то есть где они ночуют? — обратился он к дворничихе.

— Да вон, промеж гаражей, — дворничиха по-ленински вытянула руку и убежденно продолжила: — Право на гаражи имеют инвалиды. Инвалиды давно померли, а в гаражах теперь стоят иномарки. Разве это дело? Я уже говорила, говорила. Я уже звонила, звонила. Им хоть кол на голове теши…

Милиционеры направились к незаконным гаражам, а вслед им смотрели еще не отговорившая дворничиха и уже успевшая разочароваться в жизни, по крайней мере на сегодняшний день, девушка с зонтиком и спортивной сумкой.

Гаражи были разные по строительному исполнению, поэтому щели между ними были тоже различны. К внутренней, хорошо скрываемой радости оперативника Санчука ни в один из этих промежутков он пролезть не мог.

— Можешь не надуваться, — проворчал Михаил и боком влез между гаражами. — А у тебя версии насчет голубей не появилось? А то бы ты, пузырь, в небе полетал, а я бы тебя за ниточку подержал.

— А мне жена сказала, что я здорово похудел за последнее время, — донесся до Корнилова голос Санчука. — Говорит, что живота моего что-то не чувствует.

— Так это, может, она похудела? — с понимаем дела предположил Корнилов, который теперь тоже был сведущ в семейных вопросах. — Если бы ты, Санчо, увидел, что народ бросает за гаражи, ты бы на неделю потерял аппетит.

— Этим они выражают протест против социальной несправедливости. Я уже все отбивающее аппетит на своем веку повидал. На меня это уже не действует. Корнилов, зачем ты напомнил мне про аппетит? Он опять мгновенно разыгрался.

— Если бы я мог словами передать запахи, я бы сейчас тебе очень многое сообщил.

— Только труп еще один не вздумай там отыскать. Нам пока с тобой и этих хватит. Ты обращай внимание только на мелкие предметы, Михась, а крупные перешагивай, не глядя.

— Дальше мне не пролезть, я так посмотрю, — донесся до Санчука приглушенный голос сильно стиснутого в груди человека.

— Посмотри, посмотри…

Коля Санчук от нечего делать исполнял странный танец. Он приставил пятку одного ботинка к носку другого и, воображая их одним целым, чем-то вроде скейтборда, стал вращаться, перекатываться, балансировать. Он так увлекся исполнением этих сложных, почти акробатических па, что не заметил, как из-за гаражей показался его напарник.

— Танец нераскрытого «глухаря», — прокомментировал увиденное Корнилов.