— Игорь! Почему ты здесь? И кто это с тобой? — воскликнул Гунсунь.

— Полковник Бахрушин. Мы провели анализ добавок, содержащихся в твоем хлебе. Дальше продолжать?

— Не надо! Я догадывался, что рано или поздно все этим закончится. Игорь, ты ведь знаешь, что моя жена не имела никакого отношения к моим преступлениям. К тому же она беременна. Умоляю, не арестовывайте ее.

— Мы и не собирались этого делать, — хотел сказать Сиверов, однако Бахрушин, более искушенный в давлении на задержанных, тут же воспользовался слабым местом булочника. — Все будет зависеть от вашего поведения.

— Что я должен сделать для спасения жены?

Полковник уступил слово Сиверову, как человеку более информированному.

— Шан, я имел возможность наблюдать за вами. Вы не похожи на главу преступной организации. Я на сто процентов уверен, что кто-то другой руководил вашими действиями. Назовите имена этих людей.

Лицо булочника мучительно исказилось:

— У меня есть сын, здесь родилась дочь, скоро появится третий ребенок. Если я все расскажу, они убьют моих детей.

— Кто они? — тут же спросил Бахрушин.

— Я не знаю. Мной командовал один человек, но по размаху задуманного поневоле склоняешься к мысли о существовании крупной организации. Вы даже не представляете, какие громадные деньги они потратили. По их заданию я уже выкупил больше двадцати хлебозаводов. Денег, заработанных мной, для этого бы не хватило.

— Имя человека, который вами руководил?

— Ради жизни моих детей я не могу этого сказать.

— Но почти вся ваша семья находится здесь, в России. И сына легко вернуть. Мы вам обеспечим надежную защиту. Скажу больше. Если вы назовете имя вашего руководителя, то останетесь на свободе, даже продолжите печь хлеб, только уже с нормальными добавками. А мы подключим к работе китайских правоохранителей. Они арестуют преступников, и вы будете в полной безопасности.

— Шан, ты мне веришь? — вмешался в разговор Слепой.

— Да, Игорь. Хотя ты оказался сотрудником спецслужб, я не сомневаюсь в твоей порядочности, — твердо ответил Гунсунь.

— Полковнику ты можешь верить, как мне. Если он даст слово, то его сдержит. В твоих интересах быть откровенным, иначе окажешься в тюрьме вместо настоящих злодеев.

Булочник глубоко вдохнул, словно ему не хватало воздуха, и на выдохе сказал:

— Его зовут Сю Нинь.

Главное сделать первый шаг, вымолвить первое слово. Бахрушин сумел убедить Гунсуня, и тот под вымышленным предлогом срочно вызвал Сю Ниня в город. В допросах бывшего чиновника Комбат не участвовал. Он вернулся домой, в Москву.

Через месяц раздался звонок от Потапчука:

— Глеб Петрович, тебе деньги нужны?

— Деньги всем нужны, хотя мне пока хватает.

— И все же давай-ка встретимся там, где обычно встречаемся. А по дороге обдумай, на что ты их будешь тратить.

— Я как-то раньше обходился без обдумывания.

— Сейчас, Петрович, не тот случай.

— Большая сумма.

— Не то слово.

— Хорошо, выезжаю, — дальнейший разговор следовало вести с глазу на глаз.

— Сю Нинь упирался чуть дольше твоего Гунсуня, — сказал после обмена приветствиями Потапчук. — Он тоже до медвежьей болезни боялся своих покровителей. Только когда мы намекнули ему, что его злодеяния тянут на пожизненный срок, он начал давать показания. Мы ему с трудом поверили. Ведь Сю Нинь утверждал, будто его действиями руководил один из видных китайских партийных деятелей. Только изучив всю подноготную этого самого деятеля, мы убедились в том, что Сю Нинь говорит правду.