Младший сержант с рядовым залегли в середине узкого и относительно длинного, метров в шесть-семь, прохода между скалами.

— Взрывное устройство сложное, товарищ старший лейтенант, — за младшего сержанта ответил сапер. — Внизу только «растяжки», сейчас будем искать сами мины. Я так полагаю, взрывные устройства должны быть простыми фугасами, которые направлены на то, чтобы скалы на проход уронить. Придавить тех, кто здесь пойдет, и проход закрыть. К нам пока лучше не приближаться.

— Помощь нужна? — Конечно, минное дело я знал немного лучше, чем младший сержант Питиримов, и примерно настолько же хуже, чем рядовой Мукомохов.

— Никак нет. Сами справимся.

— Товарищ старший лейтенант, — опережая на секунду мое желание самому с ним связаться, вышел на связь младший сержант Хозяинов. — Тут какие-то странности для непосвященных.

— Рассказывай! Кроссворд на скале нарисовали?

— Я бы сказал, хуже. Под скалу шесть лазов. Абсолютно одинаковые. Но проходят часовые, я думаю, только по одному.

— Спички есть?

— Конечно. Охотничьи…

По коробку таких спичек в полевых условиях обязан иметь при себе каждый солдат спецназа. Этот коробок входит в комплект обязательных вещей точно так же, как коробка со средствами санитарной обработки и первой медицинской помощи, независимо от того, есть ли во взводе санинструктор и какой запас медикаментов он при себе имеет.

— Проверь каждый лаз на сквозной выход. По отклонению пламени. У сквозного прохода будет или тяга, или, наоборот, выдувание пламени.

— Уже проверили, товарищ старший лейтенант. Все — сквозные.

— Тогда придется искать. Предупреждаю, осторожнее. Наверняка пять из них — заминированы. Здесь хитрые спецы работают…

— Понял. Лезу первым…

Хозяинов, как всякий командир отделения, владел саперным делом.

— Докладывай чаще…

— Как за скалой окажемся, сразу доложу. Конец связи…

— Конец связи… Кувалдин! Слышишь меня?

— Так точно, товарищ старший лейтенант.

— Что там у вас?

— Отдыхаем. Загораем под звездами. Ждем команды.

— Понятно. Ждите. Уже скоро…

— Старлей, это майор Рудаковский, — вышел на связь командир экипажа «Ночного охотника», что барражировал в отдалении.

— Слушаю вас, товарищ майор.

— Нам не мешало бы на заправку слетать…

— Сколько это времени займет?

— Думаю, никак не меньше сорока минут. На всякий случай выпрошу у тебя пятьдесят. Через пятьдесят минут вернемся на место. Тебе еще сколько ползать?

— Полагаю, никак не меньше часа. Пятьдесят минут на заправку — это будет идеально. Летите. Ждем возвращения. О возвращении сообщите…

— Удачи…

Я слышал, как пилоты при разговоре со своими диспетчерами и командованием в заключение тоже говорят стандартную фразу «Конец связи». Но сказать это мне майор Рудаковский почему-то не пожелал. Посчитал, видимо, что я званием не вышел. Но это были мелочи, на которые не стоило обращать внимания. Мы внутри взвода тоже не всегда эту фразу произносим. Тем не менее понимаем друг друга. Да и не слишком сложно бывает по связи задать интересующий вопрос, который разговор продлит.

Мне, находящемуся между скал в самом начале узкого длинного заминированного прохода, не было видно вертолет. А расстояние заглушало звук его двигателя. Тем не менее я услышал, как разговаривают по общей связи солдаты первого отделения, над которыми вертолет летал уже больше часа.