Тем временем Болтаев-старший замахнул содержимое рюмки, сунул в рот огурец и поморщился:

— Ух!

— Завязывал бы! — начала старую пластинку мать. — Завтра вставать рано.

— Почему именно завтра? — отец всем телом развернулся в ее сторону на табурете. — Так же, как и сегодня. И вчера… И позавчера!

При этом покрытый рыжими волосами кулак ритмично ударялся основанием по крышке стола.

— Батя, кончай шуметь! — строже, чем обычно, прикрикнул Колька и с деланым интересом уставился в экран.

— А чего там? — отец вскинул голову.

Шло очередное шоу. Женоподобная «звезда» мужского пола томно закатывала глаза, заламывала руки, показывая свой загородный дом журналисту. — …А здесь я отдыхаю после концерта, — показал он на огромную спальню.

— Пять наших квартир, — хмыкнул отец и повернулся к Толику: — И тебе это интересно?

— Прикольно, — с набитым ртом проговорил Колька.

— Я сегодня шесть адресов обошел, ремонт сделал, — стал загибать пальцы отец. — В одной людей говном чуть не затопило по самые подоконники, в другой вода с потолка лилась. Скажи, — он навалился грудью на стол, — что это чудо толстогубое сделало, чтобы в таких хоромах жить? Чем я хуже него?

— Началось! — простонала мать и загремела в раковине посудой.

— Все они нахапали! — отец обвел вокруг себя пальцем. — У нас с тобой! У страны…

Толик уже знал, отец сейчас переходит на соседей, которые, как специально, были частными предпринимателями.

— Палец о палец никто не ударил! — разорялся отец. — Там купил, здесь продал. Да при Союзе это спекуляцией называлось! — он хряснул кулаком по столу, отчего Толик вздрогнул, а мать запричитала.

— Батя, завязывай! — осторожно попросил Толик. — Тебе тоже никто не мешает. Ты вон, слесаришь с дипломом инженера. А слабо в бизнес податься? Я же помню, как ты в девяностых трясся, когда вечером домой возвращался. Все боялся, что с Мишановым перепутают и пристрелят.

— А что? — отец сделал строгое лицо. — Мы с ним одинакового роста. И поначалу нас путали.

— Да я не к тому, — Толик отодвинул от себя уже пустую тарелку. — Ты не рисковый. Они вон и квартиры закладывали, и наезжали на них. Поднялись. Теперь живут.

— Не могут все в бизнес разом уйти, — отец сник. — Кто тогда сантехником работать будет? Да и как они начальный капитал сколотили? — он снова наклонился к Толику. — Крали! Мишанов при Горбачеве директором универсама был. Чуть не посадили. Стрижаков компаньона кинул. А эти, — он, не оборачиваясь, показал за спину большим пальцем. — Все деньги криминальные. Недавно слышал, даже война в Чечне была выгодна торговцам оружием и рабами…

— Ну, это уж ты загнул, — Толик допил чай и отодвинулся от стола. Общество отца тяготило. Нес как всегда околесицу. Но уходить тоже опасно. Он себя накрутил. Может на мать кинуться.

— Ничего я не загнул, — почти трезво проговорил отец. — Человек такая тварь, что ни перед чем не остановится ради своего обогащения.

— Но ты ведь не такой? — удивился Толик.

— Откуда знаешь? — отец посмотрел на него как на несмышленого ребенка. — Я сегодня, к твоему сведению, у старухи деньги вытребовал за бачок, который ей бесплатно положен. Нашел причину.

— Ага, — язвительно проговорила мать.