Каждое утро на пути в Долину Царей Омар проходил мимо эль-Курны, оглядываясь в поисках Халимы. И каждое утро видел одно и то же: одетые в черное женщины (те, что помоложе — с открытым лицом, кто постарше — закрытые полностью) несли на головах корзины или кувшины с водой на плечах, немытые дети цеплялись за их длинные одежды, собаки охотились на кур, копошащихся в песке. Не считая пары древних стариков, мужчин в деревне не было.

«Спроси Юсуфа! Моего отца все знают!» — крикнула ему Халима на вокзале. И однажды — к профессору приехал кто-то из Лондона — Омару представилась возможность самостоятельно перебраться через Нил в эль-Курну. Перевозчик, к которому обратился мальчик, знал Юсуфа и объяснил, как найти его дом, находившийся возле мастерской шлифовальщика Азиза, тот же легко было узнать по огромным каменным колесам над входом.

Перед домом горел факел, изнутри доносились стоны и молитвы. Омар раздумывал, постучать ли ему, но тут старуха с растрепанными седыми волосами возникла на пороге, ударила рукой себя в грудь и бросилась прочь, выкрикивая громкие слова молитвы. Сквозь распахнутую дверь Омар увидел людей, около двадцати мужчин и женщин, которые молились, качаясь, точно в трансе, как тростник на ветру.

Никто не заметил, как он вошел, и Омар присоединил свой голос к их молитвам: «La illah il’allah…» Люди собрались вокруг ложа маленького лысого человека. Его глаза были прикрыты, он хватал воздух широко открытым ртом. Омар сразу узнал его, это был человек из поезда — Юсуф. Возле него на коленях стояла Халима. Ее волосы покрывал длинный черный платок. Она держала отца за руку и, молясь, вновь и вновь прижимала ее к своему лбу. Лоб мужчины был покрыт потом. Халима вытерла его платком, и взгляд ее упал на Омара. Ее лицо было бледно, глаза впали. Омар кивнул, по девочка не двинулась, она будто бы сквозь него смотрела. Как долго ждал он этой встречи, как много хотел сказать ей… Теперь же, в этой ситуации, даже взгляд ее был нем. Халима вновь обернулась к отцу.

Уже стемнело, когда он покинул дом, думая о том, что тяжелобольной Юсуф не доживет до утра. Теперь и перед другими домами горели факелы. Они стояли в кувшинах или просто были воткнуты в песок Людей видно не было. Омар бегом вернулся к пристани. Перевозчик не проронил ни слова, мальчику тоже было не до разговоров.

Утром следующего дня город облетела новость: холера! По-видимому, эпидемия шла с дельты Нила. Начальник вокзала запретил пассажирам с севера сходить с поезда. Поезда закрытыми проходили дальше. Но, несмотря на принятые меры, холера пришла и в Луксор.

Выглядевшие вполне здоровыми люди падали на улицах, как стебли тростника, а через несколько часов умирали с широко распахнутыми глазами и ртами. Добровольцы Красного Полумесяца, завернутые в одежды, возили через город высокие повозки с трупами, потому что гробов не хватало. Некоторых покойников силой приходилось уносить из домов против воли их близких, которые, нарушая предписания, не хотели расставаться с родными. Перед отелем «Зимний дворец» патрулировали никого не пропускавшие вооруженные стражники. Везде в небо поднимались клубы дыма, так как комнаты умерших, согласно распоряжению, необходимо было выжечь. Город был пропитан запахами карболки и серы. Когда на город опускалась ночь, перед каждым домом, отмеченным холерой, зажигали факел, чтобы прохожие обходили его стороной. И даже по ночам продолжали свою работу сборщики трупов, их тележки громко стучали по мостовым опустевших улиц. Наставало время крыс. Сотнями они лезли из каналов, самые толстые — размером с кошку, они наполняли сточные канавы, и многие из них уже не боялись даже извести, использовавшейся для дезинфекции.