Заскакивает в роскошный магазин аппаратуры такой себе клиент, и продавцы сходу лыбятся, словно он главнее любого ООН. Сразу видно – русский зашел, весь в коже и золоте. Даже зубы у него такие драгоценные, чего ни один штатник себе не позволяет. Этот не будет торговаться, смотреть на лейбы, достаточно написать на бумажке цену цифрами – и он сходу лезет на карман или раскрывает чемодан с башмалой.

Богатые люди эти русские, не знают, куда деньги девать. И чего им дома не сиделось при таких заработках? Один даже в наш магазин приходил на работу устраиваться, полчаса объяснял хозяину с помощью не только пальцев: за две тысячи долларов в месяц он может исключительно посцать в угол его кабинета. Жаль, что они не договорились, русский научил бы нас деньги зарабатывать, вдобавок через два дня какие-то гангстеры магазин обворовали.

Этому мистеру в коже, сразу видно, работа не нужна. Только русские безработные носят при себе чемоданы денег. Чего изволите, сэр?

Сэр так себе лениво раззевает фиксы и начинает нести на почти английском языке, что хочет прикупить аппаратуры для дома и семьи. Американцы просто шалеют от счастья – русский есть русский, уже на сто тысяч зарядился, а ему видеоаппаратуры и прочих музыкальных центров всё не хватает. Наверняка дом большой, в каждой комнате телевизор требуется. И какие комиссионные! С вас, дорогой сэр, всего-навсего сто семьдесят тысяч долларов.

Сэр спокойно себе достает портмоне размером с небоскреб, роется там, но больше жалких двадцати тысяч не обнаруживает. Врубаетесь, пацаны, лепит им солидный покупатель, сегодня с утра только успеваю расстегиваться. Наличман в нули уходит… О, ребята, у меня же еще чековая книжка есть. Чеком возьмете, я даже писать по-вашему могу, в натуре.

Конечно возьмем, отвечают эти американцы, сильно подозревая, как русские со временем становятся похожими на них, только, экскьюз нас, сэр, но так принято, мы сделаем звонок в ваш банк.

Тут русский, натурально, становится недоволен. Ах, вы, козлы гребаные, клиенту не верите, пойду в другой магазин, ну вас к черту. Сидите на своих магнитолах и сосите лапу. Продавцы сходу поят покупателя всякими напитками, улыбаются и делают вид – такой человек им дороже президента вместе с его кодлой из Белого дома. И верят они всем безоговорочно, но такой у них, чересчур извиняются, порядок. Не потому, что он русский, которые, как известно, самые сладкие клиенты, а оттого, как обязаны, еще миллион раз извините.

Наш человек в конце концов позволяет себя уболтать. Ладно, пацаны, проверяйте. В конце концов вы же не хозяева здесь, а шестерки безответственные, наживайтесь на мне, нахалкеры, звоните хоть своему этому Рейгану. А, у нас с вами уже другой командир? Ну и хрен с ним, тоже еще цаца.

Продавцы радостно бросаются до телефона и получают подтверждение: мистер Вознюк-Ландау таки да клиент нашего банка. Может ли он заплатить почти двести тысяч? Он еще не то может.

Что творится в магазине после этого звонка – рассказать трудно. Радость такая, словно этот Вознюк их всех усыновил. Америкосы грузят фуру, а мистер Ландау уезжает в противоположную сторону. Порядок в этой Америке его устраивает: если заплатил и смылся, так фура доставит товар туда, куда нужно, а не так, как бывает у нас.

Мистеру некогда смотреть, как будут возить его имущество, потому что спешит в банк. У него остается еще тридцать пять минут, чтобы двери в банке закрылись до утра сразу за его счетом.

Хотя американцы и дурные, но рано или поздно стали подозревать – если русские норовят рассчитываться чеком в конце рабочего дня, так уже можно спорить: или завтра с утра пораньше банк обанкротится или сотни тысяч долларов этих покупателей просто исчезнут со счета в неизвестном направлении.

Будь на месте наших ребят те американцы, так они давно спасовали в банковских играх. И сотворили, может, что-то новое. Но что нового умеют придумать эти деятели, если ихние гангстеры и то лохи рядом с нашими продавцами из государственной торговли былых лет? Зачем говорить за сегодня, когда всем очень нравится играть в банки и страховые компании на бывшей родной земле.