Мы вышли на лестничную площадку перед дверями. Она горела мягким, жемчужным светом, который, казалось, исходил из самого воздуха. Стояла полная тишина, словно никого, кроме нас, в живых не осталось.

Нас ждал высокий, худощавый мужчина с узкими плечами. У него были нежные холеные руки с длинными накрашенными ногтями. Голова то ли лысая, то ли начисто выбрита. Если не считать золотистого оттенка кожи и белой бороденки, ничто в нем не напоминало китайца. Он больше походил на портрет Шекспира, с таким же высоким лбом и гладким лицом. Возраст определить не представлялось возможным. Я знаю, что взглядом пронизать нельзя, но, черт возьми, за его глаза я бы не поручился.

— Добрый вечер, — мягко, как-то по-тигриному, произнес он. В его оксфордском варианте английского проскользнул легкий, певучий отзвук акцента. — Приношу свои извинения за эту безобразную потасовку. Если бы меня уведомили о прибытии таких важных гостей раньше, я бы устроил подобающий прием. — „И, несомненно, со смертельным исходом для нас. Если только вообще не удрал бы!“ Как писал высокоученый Сун Дзу, а потом и ваш Маккиавелли, демонстрация силы необходимая прелюдия важных переговоров. Может, заключим перемирие?

Глава 25

Убежище доктора Фу Чинга было… Казалось, что одна-единственная комната разрослась до невероятных размеров. Повсюду высились лакированные колонны с позолоченной резьбой, стояла мебель из красного дерева и слоновой кости, висели шелкографии, на которых изящно были выписаны строчки известных стихотворений, и даже была тайная ниша с алтарем для общения с богами. Фу Чинг и Джинни сидели на стульях с прямыми спинками, между ними стоял маленький столик. Меч покоился рядом с каменной скульптурой льва. Я растянулся на ковре. Его густой ворс не особо нравился мне волку, но лежать на нем было удобно. По комнате витал легкий сладковатый аромат и звучала тихая музыка, откуда непонятно.

Джинни отказалась от вина, тогда молчаливый слуга принес чай и крохотные пирожные. Она проверила их волшебной палочкой и только потом взяла одно. Фу чуть улыбнулся. Передо мной поставили чашу с чаем, которую я быстро вылакал. Обычно меня мучит страшная жажда, но сахар приглушил вкус крови во рту, так что я мог относительно спокойно внимать разговору.

Где-то там мои бывшие противники врачуют друг другу раны. Сколько же их было? Не слишком много, их держали ради случайных гостей. Фу протянул свои щупальца по всему миру, но действовать предпочитал на расстоянии: тут украсть, там подбросить огульное письмо, устроить несчастный случай или наложить какое-нибудь неизвестное заклятие. Мы забрались так далеко, потому что перли напролом.

Он сам это признал:

— Подумать только — такая концентрация физической силы в такой маленькой группе. И магия, которой вы воспользовались, оказалась новой для меня.

Он допил свой чай и жестом подозвал слугу, чтобы тот снова наполнил чашку. Голос его восхищенно звенел:

— Удивительно! Можем ли мы заключить сделку или хотя бы обменяться информацией, уважаемая коллега?

— Простите, но боюсь, что нет, — ответила Джинни.

— Чего цацкаешься? — взорвался Фотервик-Боттс. — Какая еще сделка с китайцем?

— Спокойно, мальчишка! — рявкнула Джинни. Меч задохнулся и забулькал, не в силах подобрать слова. — Мои извинения, доктор Фу. Плохие манеры, которые этот меч не приобрел в Средние века, он перенял у отставных колониальных вояк.

Фу повеселел.

— Без сомнения, доктор Матучек. Я боролся против них, этих гиен и стервятников, которые терзают мой бедный Китай.

— Боже! — разъярился Фотервик-Боттс. — Куда катится мир? Когда-то, если кто, хотя бы и абориген, так отзывался о Великой Империи, его пороли вожжами на пороге его клуба! Даже сейчас… — Он запнулся.