Уилл стоял в сторонке. Молча. Неделя в пустыне, под жарким солнцем, выкрасила его в бронзу, а спокойствие и тишина, казалось, снова вернули мир в его душу. Но он так ни разу и не улыбнулся.

К нашему разочарованию, Барни Стурлусон и его жена не смогли приехать. Его вызвали в Вашингтон для очередной драки. Представителями НАСА были Куртис, которая должна пилотировать наш корабль, и мой коллега Джим Франклин, который устанавливал связь и контрольную панель. Они тоже стояли в отдалении, являя собой красивую пару — шоколадный мужчина и белая высокая женщина. Они весело болтали, так что я даже заподозрил, не наклевывается ли между ними роман. Вот было бы неплохо.

Балавадива и двое почтенных стариков-священников также держались в стороне. Не потому, что чуждались остальных, а потому, что были заняты, хотя по виду и не скажешь. Они не стали красоваться перед зрителями, а потому не надели церемониальных нарядов.

В целом обстановка была очень непринужденной. Но меня охватило странное радостное чувство, не совсем обычное для презентации полета метлы. Оно было сродни благоговейному трепету.

Меня отвлек голос Вена:

— Пап, а насколько высоко полетит метла?

— Чтобы было видно, как она себя ведет, — ответил я.

— А если все будет хорошо, мы тоже сможем полетать?

— Балбес, — обозвала его Вэл неуверенным голосом. — Это же проверка.

— Но ведь это просто метла, правда? — не унимался ее брат. — И управляется так же, как „Форд“ или „Линкольн“, разве нет?

— Скорее как крутая „Мазерати“.

Вэл жадно впитывала все, что мы ей рассказывали, и просила еще. Ведь наша метла отправлялась туда, где странствовал сам магистр Лазар!

— Она пройдет низко над землей, — пояснила Джинни. — Люди еще ни разу не летали на космических кораблях. Мы должны убедиться, что все в порядке.

— Мы, — тихо прошептала Вэл. И посмотрела на Куртис с завистью и восхищением.

— Хей, а вот и она! — воскликнул Джим Франклин. Мы сразу же забыли обо всем. Все, кроме зуни и, возможно, Уилла, который стоял с каменным лицом.

Фьялар сам вынес свое творение. Оно было не таким уж и тяжелым для него, так что придется потом накладывать антиугонное заклятие. И все-таки шагал он медленно, а усы раздувались от затрудненного дыхания. На поясе гнома висел Фотервик-Боттс. Скорее не висел, а волочился по земле.

Фьялар что-то рявкнул, выдвинулись парковочные ножки. Метла вырвалась у него из рук и встала горизонтально. Мы радостно завопили, счастье переполняло наши сердца.

Она была так прекрасна, как любое совершенное творение. Двигатель отливал синевой и был покрыт чеканкой. Я сразу вспомнят, что барды любили сравнивать мечи с огнем и змеями. Единственный кристалл управления был не гладким, а фасетчатым, и свет разбивался в нем множеством радуг. Под ним золотился переключатель связи. Каждый титановый прут в хвосте метлы был любовно отполирован.

Но наша красавица предназначалась не для Земли. Парковочные ножки представляли собой сверхпрочные хваталки с крюками на конце, поскольку грунт, на который ей придется садиться, может оказаться твердым и неподатливым. Помело не должно перевернуться при посадке. Не было никаких кресел, только два седла с удобными стременами и седельными сумками: ничто не должно было мешать всадникам быстро покинуть метлу или вскочить обратно. Кроме того, такое решение позволяло использовать вес тела для тонких маневров.