Мы нашли церковь Святого Освальда на улице Влюбленных. Некоторое время мы просто стояли и смотрели, как проходит служба. Хотя я навострил уши, ничего не доносилось оттуда, кроме голосов и шарканья обуви, а в теплом воздухе пахло только людьми и слабым ароматом табака. Джинни не хотелось вытаскивать палочку посреди улицы и проверять достоверность моих наблюдений. Само здание действительно выглядело невзрачно — квадратная приземистая каменная коробка.

— Неудачный образец неоклассицизма, — пробормотала она под нос. Здание-то не виновато, что выглядит так скучно. Стоящее рядом аббатство затмевало маленькую церковь. Величественный и сияющий храм, словно на нем лежало личное благословение Творца.

— Ну что, — первым заговорил я, — пойдем?

Она кивнула. Мы поднялись по лестнице и вошли в помещение. Внутри было холодно и мрачно. Не знаю, то ли алтарь специально перенесли, то ли просто он был сделан в стиле рококо. На стенах висели мемориальные таблички под стеклом, а роспись явно ждала своего Берн-Джонса. Парочка скорбных бюстов стояла в стенной нише и осуждающе глядела на нас.

Кроме нас, там был только маленький седой служка. Мы милостиво позволили ему поводить нас по церкви и рассказать об этих двух джентльменах. Поскольку один из них сражался в американской Войне за независимость, а мы были американцами, то слушать пришлось долго. Наконец мы опустили деньги в ящичек для пожертвований и попросили поглядеть подвал.

— Конечно, конечно. Билеты стоят шиллинг. Это на благотворительность… Большое спасибо. Сюда, прошу вас.

Он просеменил к двери, отпер ее, включил эдисонку и повел нас вниз по ступеням. Несколько первых были кирпичные, недавние, а следующие уже каменные, срубленные еще во времена норманнского нашествия.

— Понимаете, подвал у нас маленький. Без сомнения, когда здесь было аббатство, он был побольше, но его завалило. Мы надеемся, что можно раскопать стены еще двенадцатого века и фундамент, а еще — все может быть — сокровища, которые монахи спрятали во времена короля Генриха VIII. Поставить бы тут современные металлические ступени… Смотрите, пожалуйста, под ноги… Но боюсь, у нашего молельного дома не хватит средств.

Лампа отбрасывала блики на сырые стены. Ступеньки терялись во тьме.

— Обратите внимание на кладку „елочкой“, — с гордостью сказал старик. Это римский метод. — Он указал на ровную каменную стену напротив. — Кроме этой. Георгианские каменщики построили ее, чтобы остановить оползень. Кто знает, что скрывается за ней?

Почти весь подвал занимали застекленные выставочные стенды. Они сами по себе были музейной редкостью — девятнадцатый век, если не раньше. На мгновение Джинни сжала зубы, а у меня мурашки проползли по спине: мы увидели меч. Первым желанием было схватить его и бежать.

Но мы придали лицам благообразное выражение и восхищенно отзывались на реплики нашего провожатого, который показывал нам то одно. то другое.

— …медаль, завешанная полковником Горацием Булливантом, который проявил себя в Испанской войне… Мушкет из роковой битвы при Майвенде… Древние четки, принадлежавшие последнему католическому епископу…

И так далее, пока я не осмелился спросить самым невинным тоном:

— А что это за меч?

Он покоился вместе с красивым глиняным кувшином, бронзовым распятием, парочкой костяных шахматных фигур и еще какой-то дребеденью из Средних веков. Но оружие сразу бросалось в глаза. Длиной в три фута, лезвие расширялось к острию и не слишком сужалось к основанию. Небольшая прямая гарда, тоже железная, и крупный закругленный набалдашник, похожий на мороженое в стаканчике.