— Ну, замолол! — проворчал Продеус. — Павлин французский. Теперь до вечера себе аллилуйю петь будет.

— Вы поручили дело Бинту, Пьер, — сказал француз. — Поэтому можете быть спокойны. Бинт не знает поражений. Первое, что нам необходимо сделать, это отправить Ландезена в Петербург, чтобы он разыскал там княгиню Радзивилл. Возможно, она сможет разъяснить происходящее.

— Проще написать ей письмо, — сказал Продеус.

— Ты уже столько лет работаешь в сыске и не знаешь, что ли, что в России имеют привычку письма из-за границы перлюстрировать? — укорил его Рачковский.

— Надо только предупредить княгиню Радзивилл, что к ней приедет от вас человек, — добавил Бинт.

— Опять эта потаскуха Радзивилл, Пьер! — раздался разъяренный визг Ксении и ребенок зашелся плачем. — Я выцарапаю тебе глаза!

— Убирайся к черту, пампукская хрюля! — по-русски выругался Рачковский, когда она, растопырив пальцы с острыми ногтями, ворвалась в гостиную. От его дрожащего в ярости голоса жена примолкла, только сын продолжал испуганно плакать. — Анри, садитесь и пишите Ландезену письмо. Пусть немедленно выезжает из Брюсселя в Петербург. Не забудьте напомнить ему, что если он встретит Гурина, его следует приголубить и обласкать, пообещать пряник и пригрозить кнутом. Мне кажется, что Гурин сразу прибежит обратно ко мне. И пускай непременно передаст княгине Радзивилл мои пламенные поцелуи!

— Простите, Петр Иванович, а кто такая пампукская хрюля? — спросил Продеус.

— Откуда мне знать! — огрызнулся Рачковский. — Что мы будем делать с поляком?

— Фаберовского, я думаю, необходимо запугать, — ответил Бинт. — Из Лондона до Парижа ближе, чем до Петербурга. Так что Продеусу до него добраться — меньше дня пути.

Еще издалека Пенелопа заметила черный столб дыма, уходивший прямо в нависшее над Эбби-роуд низкое свинцовое небо. Кэб не спеша вез ее и мисс Барбару Какссон к дому Фаберовского, и по пути она, глядя на этот дым, думала, что вот так же, дымом, развеялись вскоре после бегства поляка ее мечты, что он вернется к ней, как рыцарь Ланселот в сказке, и спасет ее и от тронувшейся мачехи, и от третировавшего ее отца, который непрестанно стал приводить к ней женихов, требуя, чтобы она скорее выходила замуж. Фаберовский вернулся, но его возвращение не принесло ей ни облегчения, ни радости. Наоборот, ей стало во сто крат хуже, чем было.

Чем ближе она подъезжала, тем яснее становилось ей, что дым поднимается над домом Фаберовского. Сперва на ум ей пришла мысль, что он специально поджег свой дом, чтобы сделать ей гадость, а сам уже уехал из Лондона. Но потом она стала беспокоиться, не случилось ли что со Стивеном. После того, как он повыбрасывал из дома ее женихов, у него появилось много недоброжелателей, которые могли захотеть отомстить ему.

— Смотрите, мисс Смит, вашего жениха, кажется, сожгли! — радостно воскликнула Какссон, тоже заметив дым. — Наверное, это кто-нибудь из ваших гостей, с которыми он так не по-джентльменски обошелся.

— Стивен сделал то, что следовало бы сделать мне самой, — огрызнулась Пенелопа. — Но надеюсь, что вы рано радуетесь, Барбара.

Выбравшись вместе с Какссон из кэба и расплатившись с извозчиком, она поняла, что дым идет не из дома, и что его источник находится за домом в саду.

— Добрый день, мисс Смит, — подошел к ним почтальон. — На ваш адрес телеграмма для какого-то мистера Фейберовского.

— Вы не знаете, что это за дым? — спросила она, забирая конверт.

— Не знаю, мисс, пожарные уже уехали.