– Ты закусывай, майор, закусывай… – Одинцов кивает на тарелку с крупными ломтями лимона и сыра, неведомым для меня образом очутившуюся на столе. В руках у Дарьи были только коньяк и стаканы…. Вот цирк. Да и сам коньяк – не та подкрашенная химия, что продается в наших магазинах. Вот Дарья навернула коньячку, а теперь с задумчивым видом жует ломтик лимона.

– Дашуня, у нас с майором мужской разговор… – Одинцов снова взялся за бутылку, – будь добра, побудь у себя… – Дарья гневно сверкает серыми глазами – видно, хочет сказать что-то резкое и нелицеприятное, но молча кивает и, поджав губы, выходит.

– Ну, что, товарищ майор, как тебе обстановочка? – Одинцов берет в руку стакан.

– Хорошо пошла вторая, – утираю рот рукой и наскоро зажевываю коньяк лимоном, – Обстановочка ничего, товарищ Одинцов, если, конечно, не будет приказа ротой на Гавайи высаживаться….

– Такого приказа не будет, не переживай. Эти Гаваи сейчас нам на… не нужны, может, потом когда-нибудь. Да, сейчас мы вне строя, так что я для тебя Павел Павлович, а еще лучше Паша. Есть устав, и есть уставщина, терпеть не могу последнюю. Ты мне лучше, Александр Владимирович, скажи, как тебе весь этот кавардак на борту.

Эх, была, не была….

– Так, товарищ Одинцов, знаешь, чувство у меня, что на бомбе сижу… и часики уже тикают.

– Ну, майор, не ты один такой, у меня то же самое чувство… – Одинцов потер подбородок, – но вот не могу понять, кто эта бомба или что….

– Особист, этот Ким, какой-то неясный… – я разжевал кусок сыра, – ох, не нравится он мне, смотрит все время куда-то мимо тебя.

– Во! – Одинцов поднял вверх палец, – но это не вся проблема, или даже не проблема вообще. Сам этот Ким, будь он даже сам Джеймс Бонд и Брюс Ли в одном флаконе, ничего сделать не сможет. Команду мы на БДК перед походом тщательно перетрясли на семи ситах – все чисто. Командир, штурман, мех – все лучшие из лучших, и ниточки от них никуда не тянутся. К тому же первоначально в документах был указан другой корабль, тоже БДК, но 775 проекта, «Ослябя», кажется. Но дело не в этом… – голос Одинцова стал совсем трезвым, – слышал я, опять в Вашингтоне нехорошие шевеления. Говорил я тогда…. Мы не зря пошли на испытания в этот район и в такой компании…. В случае обострения обстановки в любой момент может поступить приказ превратить испытания в боевые маневры. Под прикрытием «Тумана» подвести «Варяг» к острову Оаху на такую дистанцию, что залп его Базальтов стоящий на якорях флот янки просто не успеет отразить…. Конечно, стрелять нам не придется, главное – обозначить для Пентагона то, что мы имеем такую возможность, но обстановка будет максимально приближенной к боевой. А это значит, что у кого-нибудь может поехать крыша от страха или напряжения… Люди у нас разные, попадаются даже общечеловеки. К некоторым придется применять силу. Никакой особист Ким тут ничего не играет, единственная вооруженная сила на кораблях в достаточном количестве – твои морпехи. Ну, ты как – со мной в одном флаконе или нет?

Я сам налил себе коньяка в стакан и не спеша выпил, закусил лимончиком.

– Товарищ Одинцов, я слышал про вас много разного – хорошего и не очень. Но, в общем, ваша деятельность мне, скажем, нравится, и я в курсе вашего статуса…. Если из Москвы поступит такой приказ, или случится нечто чрезвычайное, то я и мои бойцы целиком в вашем распоряжении, невзирая ни на что….

Одинцов тоже налил себе коньяка.

– Статус, шматус… – проворчал он, доставая из нагрудного кармана свернутую вчетверо бумагу, – на, читай!

Я развернул листок, прочел несколько коротких фраз, рассмотрел подпись и гербовую печать, потом аккуратно свернул и отдал Одинцову.