Но это было еще не все. Как только незнакомец углубился в лес, вслед за ним бросился второй человек, находившийся все это время на территории соседней дачи. Судя по всему, это был агент Корнеева.

Дорожкин присоединился к компании невидимок. Подойдя к поляне, где был спрятан «Москвич», он незаметно приблизился к гэбисту и метким выстрелом в шею из пневмопистолета усыпил коллегу минимум на полтора часа. И вовремя, так как тот уже собирался доложить по рации о спрятанной машине.

- Слушайте, мужики, - прищурившись, сказал Вересов, - а вам не кажется, что у профессора несколько изменилась походка?

- Кажется, - за всех ответил Крупицын. - Может быть, тот неизвестный, что пытается сейчас скрыться с дачи, и есть настоящий профессор? Даже скорее всего…

Выслушав товарищей, Валентин снова взялся за радиотелефон. «Первый», то есть руководивший операцией полковник Шаров, особого восторга от сообщения Корнеева не выразил. В свою очередь, он попытался связаться с «четвертым». Но ни Корнеев, ни его шеф еще не знали, что «четвертый» в это время спал богатырским сном в двухстах метрах от дачи Никифорова.

Тем временем группа Корнеева, особо не скрываясь, проследовала за удалявшейся парочкой. Объекты свернули в туалет. Гэбисты, словно тени, прошли следом и рассредоточились вокруг Богомолова, уже пристроившегося к писсуару. Его напарник закрылся в кабинке.

Вот тут-то и началось то, чего так долго ждали Корнеев и его люди. Справив нужду, Богомолов оставил приятеля в кабинке, молча вышел из туалета и быстро покинул здание аэровокзала. Сев в профессорские «Жигули», он помчался обратно в столицу.

К удивлению своих товарищей, капитан Корнеев без всяких объяснений приказал им разрабатывать Никифорова, а сам бросился преследовать электрика.

Как только Валентин удалился, из кабинки туалета вышел уже не профессор, а сотрудник американского посольства Джон Робинсон. По комплекции он напоминал Никифорова, а мастерски наложенный грим создавал и полное внешнее сходство.

Вересов и Крупицын заворчали, словно разбуженные медведи и, конечно, все поняли, в том числе и действия командира. Раз им отводилась ролА «слепых», значит, они обязаны продолжать прикидываться идиотами. Исходя из этих соображений чекисты почти нежно подхватили Робинсона под руки и сопроводили его в отдел КГБ при аэровокзале для более детального досмотра.

В это время Корнеев мчался за Богомоловым. Как и положено, капитан строго действовал по штатному расписанию в рамках операции «Коридор». Впереди, у Садового кольца, их ждало спецподразделение, которое и должно было захватить объект.

Все шло без проблем, когда вдруг на пересечении Ленинградского проспекта и Грузинского вала между «Жигулями» профессора и капитана Корнеева вклинился самосвал ЗИЛ. Удар был внезапным, но, к счастью, Валентин сумел развернуть машину боком. О дальнейшем преследовании не могло быть и речи.

Самосвал отделался небольшой вмятиной. Водитель ЗИЛа выскочил из кабины и подбежал к капитану:

- Как ты?

Корнеев скривился и потер грудь:

- Нормально, хотя мог бы и потише.

- Действовал строго по расчету, - оправдывался водитель, помогая капитану вылезти из разбитых «Жигулей». - Это ты, наверное, превысил скорость.

- Наверное.

- Ну ладно, капитан, мне пора сваливать. Самосвал-то на самом деле в угоне числится.

- Давай дергай, пока ГАИ не нагрянула.

Радиотелефон в машине еще работал, и капитан доложил о случившемся открытым текстом. Затем вызвали ГАИ и по всем правилам составили протокол ДТП.

От «четвертого» по-прежнему не было никаких вестей, что уже действительно было странным и заставило полковника Шарова объявить тревогу. Срочно были активизированы все силы на дорогах, вокзалах, в метро и гостиницах.