– Вот что, Дмитрий! – официальным тоном начал он, и пацан настороженно затих. – Ни с каким Рубеном, ни с каким Суреном я никуда не ходил. Я целый день был совсем в других местах. И конечно, я ни в кого не стрелял, выбрось из головы эту чушь! Но я поговорю со своими знакомыми и, если получится, постараюсь тебе помочь.

Димка просиял.

– Молоток, батя! Скажи им, чтоб вообще в наши дела не лезли! Мойки – это одно, но я хочу и сигаретную торговлю открыть, и зал игральных автоматов причесывать, да мало ли что еще! Это же наша территория! Скажешь?

Сергей кивнул.

Тонька уже постелила постель и выжидающе поглядывала на него, многозначительно посверкивая глазами.

– Пойди выкупайся.

– Так воды же нет! И потом, я позавчера в бане была...

– Нагрей воду. И постельное смени.

Антонина пожала плечами, но спорить не стала. Вскоре она плескалась за тонкой фанерной дверью. Лапин лег на раздвинутый диван. Синие, с потускневшим серебряным накатом стены наступали с четырех сторон. В комнате было двенадцать метров, в примыкающей Димкиной каморке – шесть, там у подслеповатого оконца только и становился самодельный стол, да раскладушка. Пацан прошел к себе, скрипнули пружины. Когда они жарятся, он все слышит. Если бы еще Тонька так не орала... Ее это не смущало: дело естественное, пусть привыкает, деваться-то нам некуда. Раньше и он особенно не задумывался. Но сейчас его угнетало все: убогость жилплощади, скудость квадратных метров, неистребимый запах сырости, скотские «удобства», унизительная скученность...

Завернутая в полотенце, Тонька выскочила из ванны, хлопнула по выключателю, прошлепала к дивану и влезла под одеяло, тесно прижавшись могучими грудями к плечу Сергея. Рука ее привычно ухватила полу напряженный пенис, который мгновенно пришел в нужную кондицию. Он тоже скользнул ладонью по начавшему жиреть животу, вцепился в густые волосы, протиснулся между податливыми ляжками в горячую промежность и представил, как замер, превратившись в слух, мелкозубый пацан. «Небось он дрочит под это дело...» – пришла наверняка безошибочная мысль. И тут же вторая: «Интересно, кто так остервенело лазил у нее между ног, оставляя синяки и царапины. И когда это было? Позавчера? Как раз в бане... А может, вчера? Или сегодня?»

Начинающая постанывать Тонька перевернулась на спину, но Сергей взял ее за голову и чуть придавил. Она мгновенно поняла и скользнула вниз. Ни капризов, ни условий, ни уговоров. Сейчас она не скрывала хорошего навыка и тяги к этому делу, значит, раньше просто выделывалась. Лапин расслабился и перестал думать.

Поздний июньский вечер, только окончился короткий ливень, от парижского асфальта поднимался высвечиваемый фарами светло-серого «Рено» легкий парок. Из дверей скромного двухзвездочного отеля «Аленкон» вышел человек в легком хлопчатобумажном костюме, с черным кейсом в правой руке.

Он пересек наискосок пустынную в это время суток улицу, оглядываясь, прошел около сотни метров к стоящей под сенью густых платанов машине.

– Все нормально, Леон? – Человек говорил по-французски без малейшего акцента.

– Да.

Мягко хлопнула задняя дверца. Он всегда садился сзади.

Водитель запустил двигатель и вырулил на рю де Верден, держа курс в направлении Булонь-Билланкорт. Некоторое время они ехали в плотном потоке машин по кольцевой автостраде, затем свернули на национальное шоссе А-13, связывающее Париж с Каннами. Леон заметно нервничал. Сначала он напевал себе под нос популяр