Вандер и Фи обсуждали, как будут карабкаться по ней, но Роуэн не была заинтересована. Она ела свой пудинг, слушая их беседу, но никак не отвечая. Уверен, она не присоединится к их игре в огромной куче песка. Несмотря на то, что она не знала свою мать, она была очень похожа на нее. За исключением высокомерия. Она совсем не была заносчивой, как Татьяна, просто изнеженная. Она ненавидела, когда под ногти забивалась грязь, переодевалась, если на одежде появилось хоть малейшее пятнышко, и таким образом избегала веселья, подразумевающего грязь.

‒ О чем она говорит? ‒ спросил я, читая сообщения Ми.

‒ Перестань совать всюду свой нос. Она злится на Ника.

‒ Почему?

Она наградила меня тем же взглядом, только в этот раз откидывая волосы так, что они попали мне в глаза.

‒ Тебя это правда волнует?

‒ Возможно. Что он сделал?

Габриэла опустила свой телефон на столешницу и выскользнула из моих объятий.

‒ Хватит, Фи. Сполосни свою тарелку и иди расчесываться.

Я смотрел им вслед, чувствуя то же пугающее предчувствие, что и несколько дней назад. Что то было неправильно.

‒ Я покажу мистеру Джею мой волшебный камень, ‒ сказала Роуэн.

Я перевел взгляд с попки Габриэллы на свою дочь.

‒ Да? Вытри рот, Вэн, ‒ сказал я Вандеру, чья верхняя губа была в пудинге, прокомментировав план Роуэн.

Роуэн промокнула уголок своих губ, как леди, а Вандер воспользовался рукавом своей пижамы с трансформерами. Ох, эти мальчишки...

‒ Да, и я буду вести наш класс на линейке в первый день. Так сказал мистер Джей.

‒ Я тоже буду, ‒ решил Вандер.

‒ Вэн, Роу, пойдем. Пора спать, ‒ крикнула Габриэлла строгим голосом из коридора.

‒ Ну спасибо, ребята, ‒ пробормотал я, пока они уходили, вновь обсуждая школу, оставив весь бардак на меня. Роуэн не могла и дня прожить, не разговаривая о школе. Она так ждала этого. Вандер и Фи тоже были рады, но не так сильно, как мой маленький гений.

Когда все трое детей были в кровати, немного успокоившись, Габриэлла пошла наверх принять душ. Я принес Вандеру еще стакан воды, подстриг ноготь на мизинце ноги Офелии и закончил пару дел в кабинете, прежде чем присоединиться к ней.

Габриэлла уже лежала поперек кровати, поверх одеял, с планшетом в руках. Две маленькие ягодицы выглядывали из под голубой ночной рубашки, но недолго, так как она села, все еще не открывая глаз от планшета. Не знаю, как я не замечал этого раньше. Никогда не видел ее в таком свете, не замечал естественной красоты, сияющей вокруг нее. Она бездумно накручивала мокрые волосы на палец, читая мне. Если я когда либо в жизни и видел изысканность, так это в этот момент.

Легкая ткань раздувалась на ветру, луна сияла над темным океаном на расстоянии, воздух был теплый и влажный, а снизу раздавалось эхо звука волн. И посреди всего этого сидела моя жена. Ее рубашка спала с правого плеча, ноги она подогнула под себя, накручивая прядь волос на палец. Она была завораживающей, но я никогда не видел этого, по крайней мере до последних нескольких месяцев. Пока она не забыла, кто я. Может дело в жизни с чистого листа, может быть в ее возрасте, зрелости, пробивающей красоту изнутри.

Но как бы я не оправдывал это в своей голове, холодная правда заключалась в том, что я не хотел замечать ее раньше, но замечаю сейчас. Я хотел видеть ее, хотел, чтобы она видела меня, и я боялся потерять это. Вот какие мысли проносились в моей голове, пока я слушай в пол уха ее мягкие слова.