Юлия Набокова. Опять 25!
Каждая женщина имеет тот возраст, какого заслуживает. Коко Шанель
Пролог
55 лет тому назад На платформе было морозно. Из открытых губ вылетал пар, но парень с девушкой, стоявшие у входа в вагон поезда, никак не могли разомкнуть рук. На большее они не осмеливались – проводница с любопытством наблюдала за ними, даже не скрывая своего интереса. Хрупкая девушка – с тяжелой светло русой косой, сбегающей из‐под белой шерстяной шапочки, голубоглазая и юная, не старше двадцати. Парень чуть постарше – в военной фуражке на черных кудрях, высокий и широкоплечий. Молодые, симпатичные, они были на редкость красивой парой. Их щеки разрумянились от мороза, а глаза сияли от любви. – Возвращайся скорей, Поля. – Парень порывисто сжал тонкую руку девушки в шерстяной варежке в своей ладони. – Вернусь, – улыбнулась в ответ она. – Только маму навещу, и сразу назад. Была бы ее воля, она бы никогда не выпускала своей руки из его. Но прозвенел гудок, и проводница строго выкрикнула: – Проходим в вагон! Не задерживаемся! Все другие пассажиры уже сидели внутри, и девушка заторопилась в вагон. – Ну, пока, Миша! Она на миг застыла, словно сомневаясь – ехать или остаться? На миг ее кольнуло страшное предчувствие – она видит Мишу в последний раз. Она с тревогой взглянула в карие глаза парня, и тот улыбнулся ей – тепло и ободряюще. У нее отлегло от сердца. Чепуха! Миша ее любит, а верить предчувствиям – не по‐комсомольски. Уже перед тем как подняться в вагон, она все‐таки решилась. Не побоялась стоящей в паре шагов проводницы, легонько ткнулась губами в гладко выбритую Мишину щеку, пахнувшую одеколоном. Их первый поцелуй вышел неловким, обдал жаром и смутил обоих. Она впорхнула в вагон, на прощание обернулась. Миша улыбался, еще смущенный, но безумно счастливый и влюбленный. Махнул на прощание рукой: – Я буду ждать, Поля! И столько жара была в этом обещании, что она поняла – Миша будет ждать ее всю жизнь. И ничто на свете не сможет их разлучить. Ведь они – две половинки. Впереди была короткая разлука длиной в зимние каникулы, а за ними – целая жизнь вдвоем, полная счастья. Поезд тронулся, и она замахала Мише рукой из окошка коридора. А он бежал за вагоном, пока не закончилась платформа. – Жених, что ли? – Проводница с любопытством наблюдала за ней. Девушка смутилась и отвернулась от окна. – Друг… О свадьбе они пока не говорили. Рано. Ей только двадцать исполнилось, Миша на три года старше. – Военный? – поинтересовалась проводница. – Летчик. Будущий. На последнем курсе учится. – А ты? – А я на первом. После учебы Мишу могли распределить в другой город, и тогда, она была уверена, Миша позовет ее с собой. А она последует за ним хоть на край света. Ведь такая любовь, как у них, – однажды и на всю жизнь. Проводница улыбнулась, глядя куда‐то ей за спину – в окно. – Первая звезда. – Что? – Девушка удивленно обернулась и увидела звездочку, плывшую над деревьями. – Рождество сегодня, вот что. Не знала? Девушка пожала плечами. Она была атеисткой, как и все комсомольцы. – Сегодня девушки на суженых гадают да желания загадывают, – сказала проводница, и ее глаза затуманились, будто вспомнила о чем‐то своем. – И вы гадали? – спросила пассажирка. – А то! – Сбылось? – Если бы сбылось, я бы тут не каталась. – Проводница нахмурилась и нырнула в свое купе, откуда сердито загремела стаканами для чая. Девушка задержалась у окна, проводила взглядом звездочку, бегущую по небу за поездом. |
