Молодец, саму себя похвалила Клэр. С достоинством закончила неприятный разговор. Гордо распрямив плечи, она направилась было к двери, но Джейк быстро схватил ее за руку и резким движением притянул к себе.

Слишком близко, подумала, она, а тело уже трепетало от тайного наслаждения. Она вся задрожала, пылая в разрушительном, всепоглощающем огне страсти.

— Никогда больше не вздумай вот так убегать, — легонько ее встряхнув, заявил Джейк мрачным голосом, но легкая полуулыбка потрясала Клэр до глубины души, заставляла терять голову. Магическая притягательность Джейка делала ее его безвольной рабой, манила к тому, о чем думать не следовало. — Я перегнул палку, извини меня. Но вчера вечером ты была бледна как смерть. Я уж подумал, будто ты и вправду подхватила грипп. Поэтому понес тебе утром горячее молоко и аспирин, но, когда постучал, ты не ответила. Сначала я решил, что ты спишь, но, когда в половине девятого обнаружил, что твоя комната пуста, чуть с ума не сошел. Что мне только не приходило в голову… Так я прощен?

Ну как ему ответить, когда в горле застрял ком? Джейк беспокоился о ней, тревожился за ее здоровье! И разве можно забыть ту заботу, которой он окружил ее в нескончаемую и жуткую ночь, когда она думала, что Лиз не выживет? Он успокаивал ее, поддерживал…

Эх, некстати память напомнила ей о той ночи! И без того сердце от боли рвется на части. Слишком тяжел крест неразделенной любви… Сделав над собой гигантское усилие, Клэр попыталась было сбросить руку Джейка, но его пальцы сжались еще крепче Низким, грубоватым голосом он произнес:

— Нам надо поговорить. О том, что произошло вчера между нами, о будущем, о наших с тобой отношениях.

Джейк снова притянул ее к себе, и опять она начала таять как воск в его мягких волнующих объятиях. Всем существом она тянулась к нему, но инстинкт самосохранения заставил ее окаменеть в его руках и отчужденным голосом спросить:

— О чем нам говорить?

— О твоей безумной идее, что нам надо расстаться, — объяснил он терпеливо. — Мы вместе составляем отличную команду, самую лучшую. Зачем же все это разрушать?

Его голос дразнил, завораживал, но, когда он привычным властным жестом привлек ее голову к себе на грудь, дразнящее ощущение исчезло. Кто я такая? Всего-навсего его собственность, и он не хочет этой собственности лишаться, подумала она, вдыхая его теплый мужской запах.

Из ее груди невольно вырвался тихий стон. Джейк легонько коснулся губами ее шеи, и она почувствовала, что у нее все туманится в глазах. Тихим, манящим голосом, донесшимся до нее словно издалека, он сказал:

— Мы сейчас спустимся вниз, попросим Эмму приготовить нам что-нибудь для пикника… и пообещаем не подходить друг к другу… пока. Надо купить кое-какую мебель для нашего будущего дома. Потому что, хотя мы отлично сработались, мне этого мало. А еще нам предстоит очень важный разговор. Я хочу, чтобы наш брак стал настоящим. Вчерашний день показал, как нам хорошо вместе, и, если бы не проклятое Эммино любопытство, из которого она состоит на девяносто девять процентов, мы уже были бы мужем и женой — в самом полном смысле этого слова.

Он что, думает, что она этого не поняла? От услышанных слов Клэр застыла. Все, что он ей обещал, безумно заманчиво, но он ни словом не обмолвился о любви. Следовательно, ей абсолютно не на что надеяться. Ощущение горькой безысходности снова больно укололо ее.

Джейк превосходно знал, что возбуждает ее, эти проницательные глаза великолепно видели, как она вспыхивает от наслаждения в его руках, от прикосновений его губ, что она становится безумной, похотливой, на все готовой рабыней, подчиняющейся его всепоглощающему мужскому превосходству. Джейк не сомневается, что ему только стоит уложить ее в свою постель, чтобы привязать к себе гораздо крепче и надежнее, чем все брачные контракты, основанные на честности и откровенности с обеих сторон.