Могли, конечно, быть ошибки. Вертишеев мог оказаться тихим мальчонкой, который никогда не вертится на уроках, а Лебедушкина — неуклюжей девицей, не умеющей сыграть гаммы… Но вот попался портрет знакомый и точный! «Фаддей Сеткин»…

— Ой, Нина Федосьевна! Это же Фаддейка, да? Племянник Киры Сергеевны?

Нина Федосьевна охотно оторвалась от ящика с каталогом.

— Ну разумеется! Вы уже познакомились? Ах да, вполне понятно…

— Ох, познакомились, — сказала Юля. — Весьма даже…

Нина Федосьевна покивала и поулыбалась:

— А знаете ли, Юленька, он славный мальчик. Правда, слишком замурзанный и немного шумный…

(Юля уже поняла, что больше всего Нина Федосьевна боится шума, и это казалось непонятным у заведующей детской библиотекой; но зато других недостатков у Нины Федосьевны, кажется, больше вообще не было.)

Юля охотно согласилась с краткой Фаддейкиной характеристикой и заглянула в карточку.

Читательские интересы Фаддея Сеткина были крайне разнообразны. Если не сказать — беспорядочны. «Приключения Электроника» и «Оливер Твист», «Словарь юного астронома» и «Воспоминания о сынах полков», «Сказки народов Севера» и «В плену у японцев» капитана Головнина. А еще — «Казаки» Толстого, «Малыш и Карлсон» и «Мифы Востока»…

— Ну и ну, — сказала Юля.

Нина Федосьевна опять покивала:

— Бессистемное чтение, но что поделаешь… И ходит нерегулярно. То глотает семь книжек за неделю, а то не показывается полмесяца. Но с книжками очень аккуратен! Новые даже обертывает… Правда, один раз мы с ним поссорились.

Юля вопросительно подняла глаза.

— Нет-нет, не из-за неряшества. Мы крупно поспорили из-за «Аэлиты». Вы же знаете, Юленька, детям эта книга всегда нравится, а наш милый товарищ Сеткин прочел и заявил категорически: «Чушь!..» Я даже очки уронила. «Как, — говорю, — ты можешь так об Алексее Николаевиче?..» А он знаете что? «Если Алексей Николаевич, значит, врать можно?» — «Что значит, — возмутилась я, — врать? Это же фантастика! Писательское воображение! Ты же сам столько фантастики перечитал и всегда хвалил!» И что же отвечает мне этот юный ниспровергатель классиков? «Фантазировать надо тоже с умом! На Марсе все не так. „Марсианские хроники“ Брэдбери и то лучше»… Я, конечно, и сама неравнодушна к Брэдбери, это, безусловно, талант, но… В общем, я не выдержала и сказала, что таких критиков следует ставить носом в угол. И расстались мы сухо.

— А потом? — смеясь, спросила Юля.

— Он не появлялся неделю. А затем откуда-то узнал про мой день рождения и притащил целый сноп васильков. При этом был в новой рубашке и сиял, как начищенный колокольчик.

— Он и сегодня хотел прискакать, — вспомнила Юля. — Обещал в обед меня навестить.

— Таскал, таскал, чуть пуп не сорвал, — он стрельнул искристым глазом в сторону Нины Федосьевны.

— Фаддей… — страдальчески сказала она.

— Ой, простите, Нина Федосьевна! Я нелитературно выразился, да?

— Юля, может быть, хотя бы вы займетесь воспитанием этого гамена? — простонала Нина Федосьевна. Кира Сергеевна, видимо, уже отчаялась.

— Займусь, — пообещала Юля и показала Фаддейке кулак.