Гесса это только веселило, а меня вполне устраивало. Хотя бы потому, что, наглотавшись снега, болтунья Дарья немножечко притихла, а то меня уже честно не немного достало вынужденно отвечать на провокационные вопросы про красавца-беса вроде: давно ли он у нас, сколько ему лет, откуда приехал, чем по жизни занимается, имеет ли всякие увлечения и хобби, какие девушки ему нравятся и так далее по списку. Не хочу я в это лезть, ну не хочу и не буду…

— Ага, заявились от, аники-воины, — тепло приветствовал нас батюшка, когда наша троица, раздевшись, прошла в горницу. — Чёй-то ядерных взрывов от не слыхать было, али от так, божьим словом, кровопийцу-то народного от злых бесов избавили?

— Дедуль, всё нормуль! Ребята были на высоте, — громко ответила за нас седая внучка. — Не, ты, конечно, реально крут, но они тоже старались. Особенно Геська, он так лихо этого бородатого между ног цапнул, что даже я скрип скорлупы слышала.

Отец Пафнутий ухмыльнулся в усы, принял от неё поцелуй в щёчку и уже потом, пока девушка переодевалась в домашнее, потребовал детального отчёта от меня. Я честно и коротко доложил о трёх уничтоженных бесах, стрельбе, драке и прощальных угрозах от спасённого потерпевшего. Хотя это не в новинку: нам вечно угрожают, мы привыкли.

Старец слушал не перебивая и удовлетворённо покачал бородой, принимая из моих рук помятые серебряные пули. Нетрудно будет заказать новые, да на селе и местные охотники могут с этим помочь. Револьвер хорош тем, что не выплёвывает гильзы, меньше улик остаётся.

Как я понимаю, по большому счёту в судебных исках нас давно бы могли просто утопить, если б хоть один цивилизованный суд в стране принял к производству дело об изгнании нечистого и привёл к присяге говорящего пса. Хотя, наверное, где-нибудь в Африке или в Амазонии такое вполне бы и прокатило, там до сих пор колдунов сжигают. Но мы в России всё-таки цивилизованные люди.

Об Анчутке удалось поговорить только наутро, когда седая девушка с доберманом отправились в магазин закупаться макаронами и томатной пастой. Безрогий брюнет обещал нам обед в итальянском стиле. Поэтому говорили открыто, честно, втроём по-мужски, глаза в глаза.

— От оно как поворачивается, — вздохнул батюшка, хмуря брови. — Бес поганый что творит, а?

— Ваше святейшество, эскьюз ми, сэр, я тут ни при чём! Соблюдаю статус-кво, место своё знаю, к вам в родню не лезу, но на всякий случай заранее раскаиваюсь. Пардон, пардон, пардон! Хотите, я ей ещё и грубить по-немецки буду при каждой встрече? Так я готов!

— Не нравится от, стало быть, внучка-то моя?

— О-очень даже нравится, оу йес! Умница, красавица, секси, ля белле фемина, мон амур! Только благословите, и я шнелле, шнелле унд кирха под венец…

— Выходит, нечистый ты дух, от всё ж таки клинья-то к ней подбиваешь?!

Бедный бес уставился на меня взглядом умоляющим если не о торжестве справедливости, то хотя бы о толике сострадания. Бесполезно, раз уж и отец Пафнутий сам не знает, что со всем этим делать, то виноватого, согласно старой армейской традиции, он всегда сможет просто назначить из лиц младших по званию. А поскольку у красавчика-брюнета самый низкий социальный статус, вот и выходит…

— Боюсь, это не поможет, — вдруг решился я.

— Да вот тебя-то от кто спрашивал, паря? Ты-то сам сперва вон с Мартой своей разберись, а уж потом от с советами лезь! А покуда молчи, может, от за умного сойдёшь.

Накал страстей грозил довести ситуацию до малоуправляемой. Будь здесь Гесс, так ему бы хватило одного громкого «гав!», чтобы мы все чуточку успокоились.