— Что ты сделала? — спросила новгородка.

— Забрала её боль, — сквозь зубы выдавила Анна. — Единственное, что я могу.

Очистить рану, закрыть, зарастить — хотя бы немного…

— Я вижу сны… — неожиданно прошептала Ольга. — Я вижу… страшные сны… Вновь и вновь переживаю… это… Каждый раз, каждую ночь… Смерть матери… Король, что назвался отцом… Которому на меня… плевать… Мачеха и её ненависть… Назвали принцессой, только чтобы… не отдавать родную дочь этим… мазовцам…

Достать вторую пулю, очистить рану, закрыть, зарастить…

— Я не хотела этого. Я не хотела быть той, кем стала. Я просто хотела… чтобы у меня был хоть кто-то. Просто не хотела быть одна…

Я закрыл все раны. Не вылечил, но подлатал достаточно, чтобы она могла дотянуть до лазарета…

Ольга слабо улыбнулась.

— Я ведь не просила многого, правда ведь? Но даже этого я не получила… Кошмары вместо снов… Жизнь, похожая на липкий серый туман… Забавно… Но я чувствую себя живой только сейчас.

Я закрыл все раны. Не вылечил, но подлатал достаточно, чтобы она могла дотянуть до лазарета…

Так почему её жизнь всё равно угасает?!

— Конрад, она потеряла слишком много крови! — голос Вилли дрожал.

Вариант есть. Я знаю. Рискованный. Пятьдесят на пятьдесят, что она умрёт после моей попытки…

Сто процентов, что она умрёт, если я ничего не сделаю.

Ещё пару дней назад я думал, стоит ли мне убить Ольгу Романович. Сегодня я думаю, как её спасти.

Потому что я уже осудил и приговорил Кровавую Леди, но девушка передо мной заслуживает жить.

— Анна, разрежь ладонь мне и Ольге, — сказал я.

Руку Югай окутало призрачное свечение, превращающее аккуратные ногти в острейшие кривые когти.

Короткое движение, и мою ладонь пересекает порез, из которого начинает сочиться кровь. Ещё одно движение, и такая же рана появляется на ладони Романович.

Я беру её руку, и крепко сжимаю, направляя собственную кровь в её тело.

В это время о группах крови ещё мало что знают, но у меня первая — можно перелить кому угодно в крайнем случае. Положительный антиген-фактор — это единственный риск. У большинства он положительный, но если у принцессы он всё-таки отрицательный — она умрёт.

— Я не боюсь, — с улыбкой прошептала Ольга, закрывая глаза. — И не сожалею. Я хотела, чтобы всё кончилось именно… так. Никакого больше груза, никаких обязательств… Кровь всё смоет… Очистит… Это моё чистилище. И я рада, что встретила вас в нём. Мы сражались бок о бок и это было… здорово. Наверное, это… судьба.

Девушка выдохнула. И больше не вдохнула.

Сердце принцессы остановилось.

— Нет! — прорычал я. — НЕТ!

Ты не можешь уйти вот так! Я ещё не узнал всей правды, не нашёл всех ответов!..

— Ты должна жить! И ты будешь жить!

Я вливаю в неё всё больше и больше своей крови — проклятой крови Заклинателей тварей.

Той, что сводит с ума. Той, что превращает нас в чудовищ.

— ЖИВИ, — сказал я.

Заклинатели — на одну тысячную, на одну миллионную часть — тоже гейсты.

В каждой капле нашей крови — часть гейста.

Гейсты повинуются Заклинателям. Это первый закон этого мира. И потому…

— Я ПРИКАЗЫВАЮ ТЕБЕ ЖИТЬ!

Стук сердца ударной волной раскатился по всему телу. Из брусчатки вокруг начал сочиться харз, смешиваясь с кровью принцессы.

Ольга судорожно вздохнула открыла глаза.

— Я приказываю тебе жить, — сказал я.