— Бей по голове! По голове!

Володя не сразу расслышал — в страшном напряжении, сосредоточив все внимание на существе, даже голос Люды он почти не был в силах услышать. А что по голове — и так понятно.

Владимир отвел топор, сколько получилось… Удар! Лезвие впилось в скулу, совсем не туда, куда надо; и то легкое создание отбросило. Враг упал набок, мгновенно перекатился… И вот он опять стоял, надвигался все теми же странными рывками. Скула надрублена — так, как может быть надрублен кусок мерзлой туши или бревно — без крови, без видимого повреждения разных слоев тела… Длинный глубокий разруб, и все.

Люда встала, прижалась к стене, по боку стекает кровь. Эх, досталось бедной! С резким выдохом, сосредоточившись что было сил… удар! Теперь лезвие врезалось в лоб. Череп распался с резким скрежещущим «крак!», создание отлетело и грохнулось навзничь. Так оно и осталось лежать, но каждая из конечностей создания словно бы жила своей жизнью: ноги сучили в воздухе, рука поднималась, пальцы сокращались, смыкаясь на пустом пространстве, и даже правая рука — только сейчас понял Володя, что она почти что перерублена — производила неприятные движения: словно ползла куда-то или собиралась бежать.

Резко болела рука, но тут уж что можно поделать? Надо драться. Подняв топор, Володя приблизился к твари.

— Стой! Не вздумай его разрубить!

— Погоди… Сейчас отрублю эту лапу…

— Не вздумай! И будет она за тобой гоняться!

Только тут Володя остановился, уставился на Люду в некотором ужасе. Нахлынул весенний кошмар камеральной.

— Ты серьезно?!

— Молчи уж! Говорила же, не открывай!

И первое, что сделала Люда, — скособочившись, продолжая истекать кровью из бока, кинулась к дверям, торопливо задвинула засов.

— Уф… А то, представляешь, еще бы такие налезли…

— А могли?

— Милый, нам сильно повезло… А с этим нужно вот так и вот так…

Разговаривая с Володей, Люда быстро поливала лежащее тело чем-то из темной бутылки. Сильно запахло керосином.

— Ну вот…

Людмила чиркнула спичкой, заполыхало так, что на Володю повеяло жаром, и в небольшой комнате встала стена багрово-лилового огня. То, что горело, даже не стало двигаться сильнее или резче. Там, где тело обугливалось, там замедлялись движения, прекращались сокращения этого коричневого, странного — вроде как бы мышц или каких-то тканей. Сгорая, существо умирало, а вообще вело себя, пожалуй, как самое примитивное создание вроде гриба или медузы. И воняло… Бог мой, как воняло в чистенькой комнате Людмилы! И гарью, и тухлятиной, и чем-то кислым и противным, чему Володя не мог найти должного названия.

Уже поливая керосином, поджигая, прыгая вокруг мерзкого создания, Люда просвещала Володю, одновременно жалея и ругая его.

— Я кому говорила — не открывай? Думаешь, сбесилась дура-баба, неизвестно чего перепугалась? Вот и нет, вовсе не так, я просто этих тварей уже знаю. Их твой этот… на Салбыке, больше не держит, они пока не нужны — значит, и наблюдать за ними он не будет. А тебя он уже невзлюбил, и помнишь, как мы его осиновым колом остановили? То-то…

— Так это тот… Из могилы?!

— Тот или не тот… Какая разница, который именно? Их, таких, тут много, какая разница, кто из какой могилы вышел? Ты еще и неосторожен, наверное. Сам рассказывал — прямо через могилу проехал. Было дело?

— А как надо было проехать, если дорога прямо через могилу и ведет? Что тут поделаешь? — пожал плечами Владимир.

— Что делать?! Главное — думать надо было… Ты же знаешь, какие они опасные!

— Опасные, не спорю.