Он все еще отказывался верить в кошмарную правду. Стас и Алиса – Змееносцы… Кащеев все это время жил с ним и Димкой в одной комнате. Простой, добрый, отзывчивый парень, иногда очень забавный… А Алиса? Такая дружелюбная, такая умная и начитанная… И они – убийцы?!

– Все это хорошо, но времени у нас в обрез… – тяжело дыша, произнес Скорпион.

Он попытался подняться на ноги и едва не упал, путаясь в своей мантии. Серафима кинулась к нему.

– Папа… – испуганно выдохнула она. – Тебе нельзя двигаться. Нужен врач!

– Да, – кивнул Платон Евсеевич, – ты права, милая… Врач нужен. Но нужно и кое-что другое, пока я еще способен это сделать… Неужели вы ничего не чувствуете?

– Не чувствуем чего? – нервно спросил Тимофей.

– Напряжение, висящее в воздухе, вибрацию под нашими ногами. Убийцы действовали строго по списку. Если Змееносец явился за мной, значит, Весы уже мертва… Их больше ничто не сдерживает… Скоро с гроба Огненного Дракона спадет последнее заклятие… Они уже начали последний ритуал. И мне тоже пора начинать… чтобы все это не оказалось напрасным.

– Что ты такое говоришь?! – испуганно воскликнула Серафима.

– Выведи своего приятеля из круга, – произнес Платон Евсеевич, взглянув на дочь. – Признаю… Это было ошибкой с моей стороны.

– Но я…

– Выведи! – яростно прохрипел Скорпион.

Серафима поспешно кивнула и торопливо бросилась к Климу Поликутину, чтобы освободить его от цепей. А Скорпион хмуро взглянул на застывшую Ангелину.

– Я не ожидал этого, Ангелина. Но тут уж ничего не попишешь… Ты всегда была моей лучшей ученицей и знаешь, что нужно делать, – сказал он. – Я доверял тебе… Хоть это и не было взаимно… Ведь ты никогда не доверяла мне всего…

Тимофей посмотрел на мать, но ее бледное лицо оставалось бесстрастным.

Платон Евсеевич, покачиваясь и с трудом передвигая ноги, двинулся к центру пентаграммы, оставляя на каменном полу кровавые следы. Двенадцать тряпичных кукол, рассаженных по кругу, пристально следили за ним стеклянными пуговками глаз.

– Я должен это закончить, – прохрипел Платон Евсеевич. Его мантия все больше пропитывалась кровью, и это выглядело жутко.

Серафима наконец освободила Клима от кандалов, и парень едва не рухнул ей на руки, она с трудом его удержала. Вдвоем они вышли за пределы мелового круга.

– Папа, – обеспокоенно проговорила Серафима, обернувшись к отцу, – что ты хочешь сделать? У нас мало времени. Нам нужно идти…

– Все так, – невнятно пробормотал старик, соглашаясь. – Вам действительно пора…

– Нам? – ужаснулась его дочь. – Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя здесь?

– Я все равно уже не жилец, – попытался усмехнуться Скорпион. – Чувствую это… Но принесенная жертва не должна пропасть зря. Пролив человеческую кровь, можно использовать самые сильные, самые темные заклятия. Так было всегда, милая… И если не Клим… я сам стану этой жертвой, чтобы искупить вину перед тобой, дочь. Перед всеми вами. Я совершал ужасные вещи. Видимо, пришла пора заплатить за содеянное. А пролитой крови хватит на все…

Платон Евсеевич замер в самом центре большого круга, и лужа крови под ним постепенно начала расползаться. Меловые узоры и иероглифы пентаграммы полыхнули голубым огнем. Галерея кукол и костей осветилась ярким светом.

– Что ты делаешь?! – в ужасе вскрикнула Серафима.