И стало хорошо. Так хорошо ей не было никогда. Она уже ничего не боялась. Дедушка в плаще был таким добрым и смешным. А второй. Оооо… Такого мужчину она видела в своих снах. Да. Именно такого.

И Илга, которая еще не разу даже не целовалась, отец бы просто убил! почувствовала, как ее охватывает нестерпимое желание. Соски затвердели, губы пересохли, она попыталась их облизнуть, но не смогла даже разомкнуть. Гигант словно почувствовал желание девушки и нежно провел ладонью по ее груди. Илга застонала от наслаждения. Смуглые сильные пальцы играли с ее сосками, нежно теребя, сжимая и отпуская.

Затем гигант легко вскочил на каменный постамент и обошел девушку сзади. Лицо Илги окутывал дым, она жадно вдыхала его, ожидая того, что сейчас произойдет. Она почувствовала, как сильные ладони еще шире раздвигают ее бедра и застонала, когда мужчина резко и глубоко вошел в нее. Даже резкая боль, пронзившая ее тело, показалась приятной. Дальше Илга чувствовала только наслаждение, которое поднималось в ней доселе незнакомой волной.

Она уже не обращала внимания на то, что старец нараспев читает какие то незнакомые слова и чертит на иссохшем лбу мертвеца знаки, которых никто не видел уже много сотен тысяч лет. Не видела, как смуглый великан, не прекращая сильных равномерных движений, поднял, положенные стариком в ногах мертвеца, длинные ножи. Илга чувствовала только нарастающий жар в низу живота. Мужчина коротко застонал и Илга ощутила, как удовольствие становится нестерпимым и взрывается невероятным фонтаном. Она выгнулась и закричала.

В этот момент мужчина и вонзил в нее клинки. Клинки пробили тело насквозь и вышли из груди девушки, едва не коснувшись мертвеца на каменной плите. Сначала медленно, по капле, а потом все быстрее, закапала кровь на иссохшее безжизненное тело. Обнаженный мужчина соскочил с постамента, ставшего кровавым алтарем, и преклонил колени. Старец же, стоя в изголовье плиты, продолжал шептать слова древнего языка, на котором говорили существа, ушедшие в иные миры задолго до появления человека.

Тело, лежавшее на алтаре едва заметно, но неостановимо менялось. Становилось упругой сморщенная кожа, землистый цвет сменялся мраморно белым. Пакля бесцветных волос превратилась в гриву цвета свежевыпавшего снега.

Наконец покойник открыл глаза, черные, как самая безлунная ночь в царстве Смерти. Два колодца иномирной темноты, два провала на белом, как полярные снега, лице.

Мертвец сел, медленно осмотрелся. Смуглый великан подполз к нему на коленях и с готовностью подставил шею. Белокожее существо улыбнулось и вонзило в шею тонкие, острые, словно иглы, клыки. Белоголовый с хлюпаньем всасывал горячую кровь.

Насытившись, существо отбросило обмякшее тело, напоминавшее сейчас перекрученную тряпичную куклу, посмотрело на старца.

И тихо, мелодично рассмеялось. Оно смеялось так искренне и весело, что жрец почувствовал, как и у него внутри поднимаются пузырьки радостного детского, совершенно безумного смеха. Смех твари заполнял мир, заставлял дрожать самые отдалённые уголки пространства. Он манил и ужасал.

Жрец опустился на колени и раскинул руки. Не в силах сдерживать смех, склонил голову и затрясся в приступе хохота.

Наконец. Наконец произойдёт то, чему он посвятил своё существование. Он умрет здесь и сейчас.

Исчезнет – и станет причиной исчезновения этого сгнившего, смердящего мира.

Как же это прекрасно.

Глава 2: Голоса в зеркалах

Если что то и двигалось в славном портовом городе Эрионе неторопливо, так это голубые с золотом носилки наместника и серые с черным – мага Тимора. Высокий сухощавый маг, в отличие от многих своих коллег, предпочитал не свободные одежды из шелков и тонкой шерсти, а короткую куртку и узкие (некоторые считали, что неприлично узкие) штаны из прочной светло голубой материи, что привозили из за океана а также белые, тончайшего полотна, рубашки.