|
Время и Следствия — не одно и то же для таких, как мы. Как я ни напрягался, но так и не вспомнил, в чем дело. Пришлось отбросить лишние мысли и последовать за Мофером Горбом, служащим на «Суровом щите» (вероятно, это название корабля), внутрь темных глубин корпуса. Когда мы шагали по сходням, запах усилился и стал невыносимым, я почувствовал позывы к рвоте и едва смог сдерживаться. Наверху виднелись огни. Через щели досок под нашими ногами я мог видеть то, что творилось внизу: множество голых людей бегали взад-вперед, передвигая, как я предположил, валки, по которым и двигался корабль. Я увидел несколько металлических и деревянных мостков, между которыми были натянуты веревки. Крики и возгласы людей перекрывались равномерным шумом. Вероятно, эти люди, мужчины и женщины, постоянно смазывали и чистили механизмы корабля. Потом мы поднялись по другой деревянной лестнице и очутились в большом зале, забитом оружием. Его охраняла сильно потеющая личность ростом шести с половиной футов. Габариты стража были таковы, что казалось странным, что эта громадина способна самостоятельно передвигаться.
— Мы обменялись именами, и поэтому я приветствую вас на борту «Сурового щита», господа. Меня зовут Дрейит Уфи, я — Главный Оружейный Мастер корабля. Вижу, у вас два наших меча. Был бы признателен, если бы вы их вернули. Вы тоже, Мофер. И остальные воины. Возвратите мне все оружие и доспехи. Что касается других воинов, прислать ли девок, которые разденут их? Мне показалось, что Мофер покраснел. — Мы, признаюсь, напали на этих людей, приняв их за болотных червей. Они убедили нас в обратном. Умифит, Иор, Уэтч, Гобшот, Пнатт и Строт должны быть раздеты. Теперь они стали топливом. Упоминание о топливе подсказало мне ответ на вопрос, почему дым из труб был таким омерзительным и почему все на борту было покрыто липкой, маслянистой пленкой. Дрейит Уфи пожал плечами: — Примите мои поздравления, господа. Вы — хорошие воины. Ваши противники были ловки и неплохо обучены. Он говорил вежливо, но я понял, что он очень недоволен и Мофером, и всеми остальными. Разговоров об автомате фон Бека не поднималось, поэтому я почувствовал нас в некоторой безопасности, когда Мофер снял с себя доспехи и оказался в простой грязной рубахе и штанах. Затем мы двинулись следом за хранителем портовых складов на верхнюю палубу города-корабля. Корабль был переполнен людьми и очень напоминал средневековый город. Люди, грязные, бледные и какие-то болезненные, были повсюду: на улицах, мостках, в проходах, на тротуарах. Они несли на спинах тюки и ящики, окликали друг друга, переругивались, сплетничали. Их одежда была испачкана сажей, которая сыпалась отовсюду, забивалась в рот, покрывала кожу. К тому времени, когда мы вышли на открытый ночной воздух и зашагали по длинному мостику над тем, что походило на рыночную площадь, мы оба сильно закашлялись, из глаз потекли слезы, из носа закапало. Мофер понял, как плохо нам приходится, и засмеялся: — Рано или поздно ваш организм приспособится. Посмотрите на меня! Ни за что не угадаете, что половина праха мертвецов нашего корабля уже в моих легких! И он снова засмеялся. Я прижался к поручням мостика, который раскачивался от движения корабля. Над головой я видел человеческие фигуры, которые карабкались по такелажу, здесь ощущалась постоянная занятость всех и каждого. Время от времени их тела освещались вспышками раскаленной сажи из труб. Иногда отдельные части снастей охватывало пламя, и горящие куски падали прямо на палубу. Фон Бек покачал головой: — Это омерзительное и грубое сооружение представляет собой, тем не менее, чудо безумной технической мысли. Вероятно, мы имеем дело с паровым двигателем. Мофер услышал слова фон Бека и горделиво заметил: — Фолфеги славятся своими научными знаниями. Мой отец был Фолфегом из рода Раненого Лангуста. |
